Читать книгу - "Копье и кость - Анастасия Машевская"

– Я вас поняла, тан Маатхас. – Бансабира старалась не смотреть на Сагромаха, хотя одной Праматери было известно, до чего хотелось.

– Я не закончил.

– Простите.

– Как тан я советую вам наказать дезертира, а как мужчина должен признаться, что хотел бы этого и по личным причинам. – Бану не удержалась и бросила один мимолетный взгляд искоса, надеясь, что Маатхас не заметит. Но тот открыто уставился на нее требовательным, не терпящим возражений взором. Бану невольно вздрогнула и отвернулась. – И еще я прошу вас оставить все это здесь. – Мужчина тронул пятками коня и въехал в ворота.

Когда они оказались внутри стен, все мгновенно поменялось. Сагромах опять стал самим собой, обычным смешливым таном Маатхасом, предлагая и ей – единственный вариант – сделать то же самое и вновь стать во всем безукоризненной тану Яввуз.

За последующие дни Маатхас ни словом, ни взглядом не напомнил о том, что случилось в лесу. Правда, изнывал и мучился он при этом безмерно, поэтому предпочитал вовсе избегать встреч с таншей. Первым заподозрил неладное Гистасп.

Подходила к концу вторая неделя со снятия осады. Они обсудили дальнейшие планы армии, и танша уже сделала жест, разрешая командующему идти, когда тот, не сдвинувшись, осмелился спросить:

– Между вами и Маатхасом ничего не случилось?

Бансабира возвела на командующего глаза:

– Волнуешься?

– Немного, – уклончиво кивнул Гистасп.

– Думаешь, есть причины?

– Это я очень хотел бы узнать у вас.

Бансабира взметнула бровь, покосившись на военачальника.

– Знаешь, Гистасп, мне очень нравилась твоя склонность не задавать вопросов.

– Я просто беспокоюсь о союзнических намерениях тана Маатхаса. – Гистасп с видом душевно больного человека уставился в потолок.

– Тебе просто нравится меня учить, – так же невозмутимо осадила танша. – И ты обнаглел, совсем как Раду.

Гистасп усмехнулся, не сдержавшись.

– Я всего лишь считаю, что, будучи блестящим стратегом, вы все же имеете свойство не замечать очевидных вещей.

Бану высокомерно хмыкнула, задержавшись с ответом.

– Просветишь?

Их взгляды встретились. Немного насмешливые, красноречивые.

– Как пожелаете, госпожа.

Бану потерла под губой, размышляя, как начать.

– У меня есть беспримерный и проницательный воин, которого я бы хотела приблизить через брак. Подойдет ли ему прекрасная юная танин, с невинной улыбкой и сияющими глазами?

Губы Гистаспа дрогнули на мгновение.

– В таких влюбляются только мальчики, тану.

– Робкая, покладистая, послушная?

– Такие отлично привлекают негодяев, – со знанием дела отозвался Гистасп.

– Может, девчонка, которая в жизни не видела крови, кроме своей, не держала в руках меча, всегда и ко всем была милосердна?

– В танском сословии такую женщину ищут только трусы.

– Тогда в кого влюбляются мужчины вроде тебя? И почему?

Альбинос пригладил пепельные волосы и подпер голову рукой:

– Супруги – это спутницы, поэтому мужчины вроде меня влюбляются в решительных, верных, с горящими глазами, командным голосом и неудержимым цинизмом. – Гистасп не сводил с танши глаз.

Бансабира замолчала, не выказывая к словам подчиненного интереса, и наконец произнесла:

– Иди уже.

Гистасп встал, поклонился, но перед тем как уйти, добавил:

– Пожалуйста, госпожа, будьте осмотрительны: в отличие от ахтаната Нера Каамала он все-таки тан.

– Ты уйдешь или нет? – Бану склонилась над расчетами.

Однако прежде, чем Гистасп сделал хотя бы шаг в сторону двери, из коридора донесся голос Вала – есть нечто, требующее самого срочного внимания Матери лагерей.

Бансабира стремительно подошла к двери, Гистасп вовремя открыл.

– Что у вас? – коротко взглянула госпожа на Вала, следом – на стоявшего рядом Ри. – А ты что тут делаешь? – вновь перевела глаза на Вала, требуя немедленного ответа. Судя по лицу, тот и сам не знал. – Ладно, потом разберусь.

Танша заторопилась вслед за Валом, он явно вел в приемную залу замка, на ходу сообщая, что прибыли пятьсот «потерянных» воинов. Причем прибыли независимо от Бугута – тот все еще искал отряд, который сам сейчас к ним пришел. Сообразив, что к чему, Бансабира засеменила по лестнице совсем мелко, опережая остальных. С шумом распахнув дверь, Бану застыла на пороге: в центре зала стояли несколько человек из числа сотников практически полностью утраченного четвертого подразделения, которых возглавлял Ул. Все как один худые, обросшие, но вполне живые и выглядели-то куда лучше, чем еще недавно осажденные в крепости. Смерив офицеров совершенно необъяснимым взглядом, в котором в разных пропорциях смешались удивление, радость, гнев, гордость, возмущение и презрение, Бану приблизилась. Гистасп с удовольствием отметил, что и походка у танши стала как прежде упругой, даже чуточку чересчур, будто к пяткам Бансабиры приделали невидимые пружины.

– Кто будет самым смелым и в красках расскажет, где вас носило?

Ул, заикаясь, принялся объяснять. Каждая фраза его сбивчивого рассказа казалась Бансабире нелепее предыдущей. В залу подоспел Маатхас. Он перехватил взгляд Гистаспа, с пониманием кивнул и замер в двери, не обозначая своего присутствия и стараясь не мешать.

Исходя из донесений Ула, отряд шатался где попало. И занимался ерундой, вынесла заключение Бану. Прятался от неприятелей, пытался выведать что-нибудь сначала о силах Раггара, потом о возможностях и планах Шаута, потом – о путях и тропах окрестных земель. Правда, без особого успеха, сознался Ул, потому что в основном они, конечно, скрывались от врага.

– И как вышло, что Раггары, которые наверняка прекрасно знают собственные земли, не заманили вас в какую-нибудь засаду? Или все дело в том, что ты, выдав все, что знал, притащил их с собой?

– Что вы?! – Ул возымел до того перепуганный вид, что Бану едва удержалась от какой-нибудь примитивной и пошлой шутки насчет теплого чувства в штанах.

– Просто, – Ул отвел глаза, – когда Раггары велели командиру покинуть пределы танаара со всей армией, я решил пойти с ним только до границ, чтобы изучить местность. Я думал, что ваш муж придумал какой-нибудь обходной обманный маневр, но нет, тану! – с возмущением поведал истину мужчина. – Он просто пошел к Ниитасам, таскаться по землям которых, как командир одного из ваших подразделений, имел полное право. Когда я сообразил, в чем дело, я увел от него тех, кто согласился со мной и не захотел быть трусом. Вы меня извините, но ваш муж именно трус!

Гистасп в смешливом изумлении поднял брови. Какой откровенный малый.