Читать книгу - "Пронзая тьму - Фрэнк Перетти"

– Вы уверены? Просто в голове не укладывается, что миссис Филдс могла пойти на такое!

– Что ж, – сказала Джуди, – вы знаете, как мало она получает в школе? Давайте смотреть в лицо фактам: она оказалась перед сильным соблазном.

– Но кто сказал вам это?

Эду не очень хотелось открывать источник информации.

– Ну… Скажем так: один человек, довольно близкий к школьному правлению, человек, которого я действительно уважаю. Но пусть все это останется между нами!

Уэс мгновенно закипел от гнева.

– Но почему же правление не известило об этом остальных прихожан?

– Женщина, с которой я разговаривал, тоже беспокоится по этому поводу. Она оказалась в весьма затруднительном положении: она не хочет злоупотреблять доверием школьного правления, но в то же время болезненно переживает то обстоятельство, что столь многое держится в тайне.

– Думаю, надо устроить общее собрание прихожан, – подала голос Джуди. – Вот что я думаю!

– И раз и навсегда предать все эти дела гласности, – поддержала ее Андреа. Эд кивнул.

– Что ж, я уже поговорил с Тедом и Джун Уолрот, и они готовы.

Уэс просто потряс головой и рассмеялся, пытаясь сбросить нервное напряжение.

– Все это непременно всплывет в ходе судебного процесса, знаете ли. Ребята из ААСГ намерены так или иначе докопаться до всего и вышвырнуть этих сладкоголосых пташек из нашей церкви!

Сплетник, Клеветник и Пакостник нашли это забавным и залились визгливым смехом. Эти люди готовы поверить чему угодно!

В школе миссис Филдс и Марк разняли уже третью за день драку, и сейчас восемь детей – шестеро драчунов и двое подстрекателей – остались на большой перемене в школе, вытирать доски, протирать парты и подметать полы в классах. День выдался тяжелый.

Миссис Филдс бессильно упала на стул и глубоко вздохнула.

– Пастор, что здесь происходит?

Марк хотел было сказать, что на них ведется духовное наступление, но потом отказался от этой мысли: миссис Филдс впечатлительная женщина и ужасно расстроится, если узнает о его утренней находке.

В конце концов он просто попросил миссис Филдс помолиться вместе с ним, и в молитве они провели перемену – отдыхая от своей миротворческой деятельности на поле боя.

* * *

Наплывает, наплывает сон… Крохотное грудное дитя… Рэйчел… розовая, пухлая… она смеется…

– Пойдем, солнышко. Пора купаться.

В ванну набирается вода – как раз нужной температуры.

Пусть малышка поиграет со струей воды.

– Видишь? Правда, забавно? Ну, пора мыться.

Джонас. Он зовет ее.

Не сейчас. Я купаю Рэйчел!

Он тянет, тянет, рывком извлекает ее из тела… Нет, не сейчас…

Внезапная темнота, состояние невесомости, никаких чувств, никаких звуков, никакой боли – ничего, только бесконечная любовь, блаженство, счастливое одиночество… Длинный, длинный тоннель и яркий свет в конце… он становится ближе, ближе, вот он совсем рядом… нет, я должна вернуться! Как там Рэйчел?

Бац! Тяжелая рука бьет ее по лицу!

– Давайте, леди, очнитесь! Вставайте! Вода повсюду, весь пол залит. Я сижу в воде, я промокла до нитки. Кто этот парень?

– Вы слышите меня? Поднимайтесь! Полицейский! Что случилось?

– Слушай, да она ни черта не соображает, одурела от наркотиков!

Где Рэйчел?

– Где мой ребенок?

Ванна наполнена до краев, вода переливается на пол, все вокруг залито… полицейские, медики, хозяйка гостиной… все как в тумане.

Мучительный, леденящий душу ужас медленно поднимается из недр ее существа. Страшная мысль пронзает мозг.

– О нет! Я убила своего ребенка!

– Мадам, я должен напомнить вам ваши права. Вы имеете право хранить молчание…

Сильные руки поднимают ее с пола. Ее собственные руки заведены за спину.

– Где мой ребенок?

– Уведите ее отсюда.

– Где мой ребенок?

– Ваш ребенок умер, Салли. Пойдемте.

На краткий миг представшая ее взору картина: крохотный сверток на кухонном столе, вокруг толпятся врачи, все в белом… маленькая розовая ручка высовывается из свертка…

– О нет! Рэйчел! Я убила своего ребенка! Джонас! Боль в кистях от наручников, ее выталкивают за дверь – с заведенными за спину руками, мокрую до нитки.

– Рэйчел!!!

– Давайте, Салли, пойдемте!

* * *

А-а-а! Вздрогнув всем телом, Салли проснулась в темной спальне – едва не упав с кровати. Все четыре ее мучителя присосались к ней пиявками.

«Навеки, навеки, – говорил дух отчаяния, – ты осуждена навеки. Ты есть то, что ты есть – и никогда не изменишься».

Дух безумия повел наступление с новой силой: «Все кроется в твоем бедном, расстроенном рассудке, ты же знаешь. Ты тяжело больна!»

"Смерть неотступно следует за тобой, – сказал дух смерти. – Все, чего ты касаешься, все, что ты любишь, обречено умереть,

«И они доберутся до тебя! – сказал демон страха. – Все духи, с которыми ты встречалась когда-либо, ждут случая добраться до тебя!»

Салли перевернулась и зарыла лицо в подушку. «О Господи, помоги мне!»

«Он не поможет тебе… Ты оскорбила Его, Он никогда не услышит тебя… теперь ты наша».

Салли посмотрела на окно. Сквозь щель в задернутых шторах пробивался дневной свет. Она взглянула на часы на ночном столике. Четыре часа пополудни. Она откинулась на спину и попыталась успокоиться, справиться с сердцебиением, отдышаться.

«А ну-ка успокойся, – говорила она себе, – это был просто сон, кошмар. Возьми себя в руки».

Сердце ее до сих пор прыгало в груди, лицо было скользким от пота. «Ничего себе, вздремнула называется; я чувствую себя полностью разбитой».

Салли попыталась привести мысли в порядок. Да, сон походил на документальный фильм; именно так все и было. В течение многих лет она не могла отчетливо вспомнить те события. "О Боже, что я наделала, что же я наделала? Как я могла допустить, чтобы такое случилось со мной, с моей дочерью?

Джонас, мой замечательный советчик и друг, мой бесконечно мудрый духовный водитель! – Ей стало дурно при одном воспоминании о Джонасе. – Я так верила ему! Я отдала ему всю свою жизнь, свои мысли, свою душу, а теперь… теперь я понимаю, сколь зол и порочен он был. Или есть.

Зло. Да, еще одно абсолютное понятие. Джонас – невероятно злой дух, и никто не убедит меня в обратном".