Читать книгу - "По ту сторону жизни - Екатерина Лесина"

— Не молчи… времени у меня не так много…

— Ты не понимаешь, сучка, во что лезешь…

Не понимаю, но очень и очень хочу наконец разобраться. А потому выпускаю когти… какая малость, а хватило, чтобы Ганс завизжал и забился в руках моих, что рыба на берегу.

Я позволила ему вдохнуть. И снова сдавила шею.

— Ты… — просипел он, — сдохнешь… в мучениях.

Я дернула его, заставив подняться, и отпустила, сказала:

— Не хочу тебя расстраивать, но… я, как бы это правильно сказать, уже… слегка…

Тычок под ребра — и эта туша сгибается. Еще один — и я имею весьма сомнительное удовольствие любоваться содержимым его желудка. Ел он много. Пил еще больше. Но почему-то возмутился, когда я макнула его в лужу лицом.

— Кто подсказал тебе план?

— Ты…

— Нет, ты не понял, — я подумала и сломала ему мизинец, правда, сперва зажала рот рукой. — Ты мне сейчас расскажешь все-все… про план свой безумный… как тебе вообще в голову пришло…

Он все-таки завопил, но дом — говорю же, со старыми домами связываться себе дороже, — не позволил крику выйти дальше библиотеки. А что, стены здесь толстые, да и звукоизолирующие плетения свой век не отжили.

Я отошла. И подошла. И сломала еще палец… и еще один… задумалась. Как-то вот пальцев оказалось недостаточно. Может, стоило обзавестись каким-никаким инструментом? А то ведь, стыдно сказать, хоть ты его зубами грызи, правды добиваясь… мысль эту я, правда, отбросила. Негигиенично. И не страшно. Зато, хорошенько покопавшись в столе, обнаружила вполне приличного вида нож для бумаг.

— Тебе ухо отрезать? — Я щелкнула когтем по лезвию. — Или глаз выковырять? Или…

Взгляд мой опустился чуть ниже, туда, куда женщинам воспитанным смотреть не стоит. Моя неудачная жертва тихонечко взвизгнула и прикрыло место искалеченными руками.

— Да… в этом есть смысл, — сказала я самой себе.

И сделала шаг. Он попытался уползти. Он елозил ногами по ковру, всхлипывал и рыдал, но при этом из приоткрытого рта доносилось невнятное мычание.

— Клятву, что ли, взяли? — запоздало догадалась я.

Ганс торопливо закивал.

— На крови?

Он закивал куда усердней. Ага, вот, можно сказать, и общий язык почти нашли.

— Тогда, — я мысленно прикинула. Все-таки не хватало мне опыта в допросах. Диттер бы точно знал, что спрашивать, а я вот маюсь тут. — Тогда давай так, я буду говорить, а ты кивать… и постарайся кивать мне правду и только правду.

В живых я его все равно не оставлю. Во-первых, не заслужил. Во-вторых, к чему мне свидетели? Он же, чуть оттаяв, понесется в жандармерию. А там поди докажи, что этот ублюдок получил по заслугам…

— Ты сам придумал план?

Он замотал головой.

— Нет, погоди, — я ковырнула ножом под ногтем. — Хочешь сказать, что ты просто тихо трудился, а кто-то пришел и предложил тебе стать богатым человеком.

О, как кивает старательно. Еще немного и голова просто-напросто оторвется.

— Ясно… выдать ее за старика тоже не твоя идея?

Пауза на долю мгновенья. Искушение свалить все на неизвестного злодея велика, но…

— Я… — Он вовремя понял, что нож, появившийся у глазницы, это не просто так, а с намеком. — Я думал стрясти с него денег… я служил тут… при доме… старая госпожа всегда злилась, что муженек ни одной юбки пропустить не способен… что тратится на своих девиц… я помогал ему улаживать кое-какие дела… он им платил… хорошо платил.

Его страх был кисло-сладкий, как известный соус, который наша кухарка подавала к утке.

— И я подумал, что… почему бы и нет? С нее не убудет… а получить пару сотен марок в приданое… если понравится… я знал, что надо, чтобы ему понравиться…

Он не сводил взгляда с ножа, который гулял от глаза к глазу, точно я решить не могла, какой именно стоит выковырять.

— Уговаривать ее не пришлось… потаскуха… все бабы…

Он икнул, вспомнив, что я тоже не отношусь к мужскому роду.

— А потом… потом ко мне пришли… с… п-предложением, — он запнулся и уставился на меня с ужасом. И отнюдь не я была тому причиной.

Сглотнул. И… его вывернуло кровью, красной, с темными сгустками проклятья, которое стремительно разрасталось в хилом этом тельце.

Выходит, я все-таки задела активирующую струну.

— Кто?

Он, идиот этакий, лишь хрипел.

Я перехватила темные нити, ослабив их. Спасти не спасу, но время ему дам.

— Ты все равно сдохнешь, — я отвесила ему пощечину, подумав, что, должно быть, это крайне неприятно вот так взять и превратиться из хозяина жизни в кучку дерьма. — Но можешь сделать это в интересной компании… поверь, я очень хочу добраться до тех, кто убил Адлара… и не только его, но это убогому знать не стоит.

— Я… я… не хочу умирать.

— Никто не хочет.

Тьма была уже здесь, она терпеливо ждала, признавая за мной право на несколько мгновений жизни.

— Имя, — напомнила я. — Клятвы перед смертью теряют силу, так что…

— Я… — он вцепился в мои руки. — Спаси… умоляю… я все отдам… я…

— Имя.

И Ганс решился.

Вытер губы — сломанные пальцы смотрелись не слишком красиво, но, кажется, эта боль отступила. Бывает.

— Это… старуха… его жена… она принесла зелье… — он замолчал, пытаясь справиться с новым порывом рвоты.

— Мать Адлара?

— Она… ему… не мать…

Вот и все, тело осело, дернулось и застыло.

— Что смотришь, — сказала я женщине, которая по-прежнему притворялась статуей. — Слезай уже… издох твой любовник.

— Я…

— Ты постараешься придумать правдоподобную версию… почечная колика там… отравление опиумом. И вообще, вали все на него, — по-хорошему стоило и этой красавице шею свернуть, но… что мне тогда с Адларовым братцем делать? Нет уж, сама родила, сама пусть и нянчится. — Мол, вы поссорились… он тебя избил, запер в спальне, а когда ты решилась выйти… найди его под утро. Понятно?

Она нерешительно кивнула, обходя тело стороной.

— А про меня забудь. Объяснять почему надо?

Она мотнула головой.

— Стой, — неожиданная мысль заставила задержаться. — Сколько ты проработала в доме, прежде чем старик тебе юбку задрал?

А краснеет, что девственница, на оргию попавшая.

— Полгода, — ответила шепотом.

И глазки в пол. Прямо-таки жертва обыкновенная, типичная… надеюсь, в голове ее отложилось, что завтра говорить. Пусть перед герром Германом дальше жертву изображает.