Читать книгу - "Крылья - Юрий Нестеренко"

К счастью, до вечера принцесса обо мне так и не вспомнила. Может, надеялась, что, посидев в карцере подольше, я стану покорной, а может, ей просто было не до меня. Я сидела и мечтала, чтобы началась война и старухе стало бы не до меня уже окончательно. А там, глядишь, вражеская армия — армия цивилизованной страны, не признающей рабства! — взяла бы штурмом дворец и освободила бы узников…

А что, почему бы и впрямь кому-нибудь не напасть на Ктито? Остров, конечно, невелик, зато лежит на середине торговых путей между двумя континентами, что делает его довольно выгодным приобретением. Правда, войны — настоящие, большие войны, в которых завоевываются целые государства, а не просто решаются мелкие территориальные конфликты, — случаются так редко… Дело даже не в абсолютных размерах территории, а в принципе. Одно дело — воевать из-за колоний, пусть даже вдесятеро больших, чем Ктито, и совсем другое — угрожать чужой стране как таковой, нарушая равновесие в мире и подрывая в конечном счете собственную стабильность. Ведь если допускается свергать чужих правителей, то почему нельзя своих? И если ты не уважаешь суверенитет соседей, будут ли они уважать твой? Так что… шансов у меня было, прямо скажем, немного.

Когда совсем стемнело, я еще какое-то время терзала себя всеми этими рассуждениями, но вскоре уснула, свернувшись калачиком у стены. Спать голой на каменном полу — удовольствие сомнительное, но сон, как и смерть, такая штука, которая приходит, не спрашивая нашего желания.

Разбудил меня грубый толчок. Если бы подо мной была кровать, я бы, наверное, свалилась на пол, но так как я уже была на полу, то лишь перекатилась на живот. Я лежала во тьме, тупо соображая, где я и что происходит. Тут пол подо мной снова дернулся, а сверху послышался подозрительный хруст, и на спину мне посыпалось что-то мелкое. Все еще не до конца придя в себя, я поджала крылья и быстро перекатилась несколько раз вправо. Сделала я это очень вовремя, ибо секунду спустя сверху раздался грохот и на то место, где я только что лежала, рухнули каменные глыбы; пол вздрогнул от их тяжелого удара, до меня долетело несколько мелких осколков. Прижавшись к противоположной стене, я осознала, что вижу дыру в потолке и нагромождение камней внизу, а значит, в помещении уже не совсем темно. Слабый багровый свет проникал и через пролом, и через оконную щель, и я решила, что взошла Лла, а может, уже светает.

Тут наконец я проснулась окончательно, сообразив, что началось самое настоящее землетрясение и следующий толчок запросто может похоронить меня здесь, как чуть было не сделал предыдущий. Я вскочила и бросилась к двери.

— Выпустите меня! — кричала я, колотя в нее сперва кулаками, а потом, развернувшись, пятками. — Здесь все рушится!

Но если снаружи и был кто-нибудь, способный меня услышать, его, очевидно, заботило лишь собственное спасение.

Новый толчок отбросил меня от двери. Пытаясь устоять на ногах, я пробежала по диагонали к стене. За спиной с грохотом рухнул еще один кусок потолка. Обернувшись, я увидела на груде обломков кровать, свалившуюся из помещения сверху, и мне вдруг стало смешно: не хотела спать на полу — и вот, пожалуйста, какой своевременный подарок судьбы! Но когда я огляделась внимательнее, смеяться расхотелось: камни завалили дверь, которая, как я помнила, открывалась внутрь — значит, теперь, даже если меня и захотят выпустить, это уже невозможно!

Однако оставался путь наверх, через пролом. Пожалуй, с этой каменной кучи есть шанс допрыгнуть до потолка, точнее, до пола следующего этажа. Стараясь не обращать внимания на острые края обломков, врезавшиеся в мои босые ступни, я вскарабкалась на груду камней, а затем — на кровать, предварительно подвинув ее так, чтобы она заняла более устойчивое положение. Стоило мне встать на нее, как положение оказалось вовсе не таким устойчивым, но я успела оттолкнуться, одновременно изо всех сил махнув крыльями. Вряд ли, конечно, мне помог именно этот мах, однако мне удалось зацепиться пальцами за край пролома. Внизу подо мной кровать с шорохом сползла на пол: если бы я сорвалась, то угодила бы прямо на камни… Хорошо, что отчим приучил меня к регулярным тренировкам: втащить себя наверх, вися на шести пальцах, не так-то просто. Правда, когда мой подбородок был уже выше уровня пола первого этажа, я помогла себе крыльями — уцепиться ими нельзя, но отталкиваться можно. Потом я закинула наверх локоть, потом ногу и наконец изрядно ободравшись о край пролома, влезла в верхнее помещение.

Это была, вероятно, казарма стражников, в длину вчетверо превосходившая ширину моего карцера. Здесь тоже рухнул потолок, как и на следующем этаже, и так до самой крыши, но наибольшие разрушения были в дальней половине казармы, той, что не находилась над карцером: там остались одни стены, остальное масса обломков увлекла вниз, очевидно, вместе со спавшими в кроватях солдатами. Мне послышалось, что я различаю стоны, но, возможно, это была игра воображения. Скорее всего те, на кого рухнули перекрытия нескольких этажей, погибли сразу. В той же части помещения, где стояла я, уцелела значительная часть потолка и пола. Четыре кровати все еще стояли на своих местах, но они были пусты, как и та, что свалилась в карцер. Наверное, эти, более везучие, стражники успели выскочить из казармы после первого толчка. Дверь была распахнута, и до нее, в отличие от окон, можно было легко добраться, обойдя дыру вдоль стены.

Но, прежде чем сделать это, я сдернула простыню с ближайшей кровати и кое-как набросила ее на себя. Может быть, в условиях, когда остатки пола могли рухнуть в любую секунду, я бы и пренебрегла местными приличиями, но выставлять напоказ крылья здесь явно не стоило. На то, чтобы искать в полумраке казармы еще что-нибудь — скажем, более подходящую одежду, обувь или оружие, — времени уже не было.

Я выскочила в коридор, где царил почти полный мрак.

Светильники не горели, где-то что-то продолжало сыпаться и падать, я понятия не имела, в какой стороне выход. Вдали раздавались испуганные крики, они доносились со всех сторон. Пробежав наугад несколько десятков локтей и, к счастью, не провалившись ни в какую дыру, я вспомнила, что нахожусь на первом этаже, и, значит, наружу можно выбраться через любое окно. Я свернула в ближайший дверной проем, обозначенный багровым светом с улицы, и действительно оказалась в комнате с целым полом. Правда, на пути к окну я успела заметить, что на полу блестят осколки стекла. Наверное, и это меня бы не остановило, но, взглянув еще раз в окно, я поняла, что оно выходит вовсе не на улицу, а во внутренний двор дворца — как, очевидно, и другие окна в этой части здания. Теоретически это все равно было безопасней, чем оставаться внутри помещений, но тогда я об этом не подумала и метнулась обратно в коридор, чуть не сбив кого-то с ног. Он ругнулся, отпихнул меня и побежал дальше, топоча сандалиями, и я устремилась следом, ориентируясь по звуку.

Потом впереди мелькнул свет, испуганно шарахнулись назад тени — это был кто-то с факелом, выбежавший с лестницы и нырнувший в боковой проход. Обладатель сандалий и я свернули за ним. Затем к нам присоединились еще какие-то аньйо, а другие уже маячили впереди. Когда мы наконец добрались до выхода, там уже была пробка. Это был не парадный холл, а один из многочисленных черных ходов дворца, потому там было не слишком просторно, и вот в узком коридоре перед дверью толкались, ругались и чуть ли не дрались, пытаясь отпихнуть друг друга, десятка три аньйо. Не знаю, кого там было больше, прислуги или знати — никто не успел как следует одеться, а в таком виде все выглядят одинаково, и ругались они тоже одними и теми же словами.