Читать книгу - "Ограниченный конфликт - Андрей Максимушкин"

– Неплохо. Это неплохо, – повторил Велимир. Непонятно было, к чему он относил эти слова, к новостям о находках особой группы СГБ или оживлению князя. – Значит, план вы выполнили? Первыми захапали новинки и все преимущества от контакта? Лет десять форы у нас есть?

– Да какая к Чернобогу разница! – резко ответил Бравлин. – Ты не можешь понять, что иногда для мира бывает необходима война. Это гораздо важнее самых гениальных разработок и открытий.

– По-другому нельзя было? Без «дипломатии крейсеров» не мог обойтись? – Велимир держал тихий спокойный тон, глядя прямо в глаза собеседника.

– Можно было, – так же спокойно ответил князь, выдержав прямой взгляд волхва. До него начало доходить, что Велимир специально спровоцировал всплеск эмоций – но дольше, медленнее, без гарантированного результата. А тут нам сам Перун помог. Кажется, он специально устроил эту стычку, казус бели.

Во время разговора Бравлин прокручивал в голове все события с начала тионского конфликта. Такая спокойная беседа позволяла по-новому взглянуть на проблему отрешенным незамутненным взглядом и, может быть, найти свои ошибки.

– Получилось так, что мы, преследуя свои выгоды, сделали доброе дело для догонов – разгромили сепаратистов. Сейчас, когда флот и армия мятежников сильно сократились, – это слово Бравлин произнес с легкой усмешкой, он-то помнил, что и Руссколань возникла благодаря небольшой группе одержимых идеей независимого Русского государства людей, – догоны смогут вернуть мятежные планеты. И мы заодно выиграли, сорвали крупный банк. Научные открытия и перспективные разработки это одно, есть еще более важный результат: люди, те, кто работал на Тионе, стали лучше понимать Чужих.

– Стоп. Подробнее, пожалуйста.

– На войне мы учимся понимать, чувствовать противника. Сама жизнь заставляет учиться разгадывать его замыслы, планы, вникать в его замыслы. В итоге мы стали лучше понимать, как они думают. Это бесценный опыт. Воюя, мы лучше видим достоинства и слабости противника, учимся вести диалог.

– Это нечто новое. Война как способ налаживания контакта, – почесал затылок Велимир.

– Это не новое, это старое. Вспомни Крестовые походы, с них и начались длительные, плотные контакты Европы и Азии, – продолжал Бравлин, – в любом случае это один из способов познания.

– Может, ты и прав, – процедил сквозь зубы волхв. Лично ему такой способ познания не нравился.

– С первых же минут наземной стадии операции и мы, и догоны придерживались определенных правил игры. Я читал рапорты – это не единичный случай, а четкое следование кодексу честной войны. И у нас, и у них нормальное отношение к пленным. В группировке «Самум» медики вытаскивают с поля боя и людей, и догонов, помощь оказывается всем. В первый же день были оборудованы санитарные машины специально под раненых догонов. Наши ребята попадали в плен – все говорят, что относились к ним по-человечески: помещение с земной атмосферой, еда и вода в достаточном количестве.

– Может быть, и так. С современным оружием раненых бывает мало, – саркастически прокомментировал Велимир, – обычно и хоронить нечего.

– Тут ничего не поделаешь, – развел руками Бравлин, – но догоны, даже проигрывая, не применяли ядерное оружие. Хотя оно у них было. Нам досталось в качестве трофеев три сотни боеголовок и тактические ракеты.

– А в космосе? Насколько я понимаю, все торпеды с ядерными зарядами.

– Космос это другое дело. Торпеда с химической боеголовкой практически не опасна и бесполезна. Здесь действует только атомное оружие. Главное, они не применяют это дело на поверхности, не загрязняют радиацией планету, хоть и понимают – мы их вышибем.

– Если сопротивление обречено, почему тогда не капитулируют? Или надеются на помощь третьей стороны?

– Наверное, у них свой кодекс чести. Если есть оружие, средства, значит, надо драться до конца. И они дерутся до конца. Сдаются, только когда на них направишь ствол «Тура». – Бравлин знал, что говорит. Несмотря на постоянную катастрофическую занятость, он внимательно читал все материалы с Тионы. Правда, слова Велимира о третьей стороне вызвали легкое сомнение: может, на самом деле так? Может, не все так просто, и в галактической политике наши планы прекрасно укладываются, как заданные элементы в планы другого игрока. Все может быть, руссколанские князья умели вести многослойную политическую игру с множеством элементов, своего рода трехмерные шахматы. Нет гарантии, что Другие не ведут такую же игру.

– Если знаком с моральными императивами противника, легче будет вести переговоры после войны.

– Я понимаю, у Чужих есть своя мораль, но только чужая мораль, – Велимир намеренно сделал ударение на фразе «чужая мораль».

– Нет, это близкая нам раса. Близкая по духу, по культуре, по общественным и личным ценностям. Они совсем как люди: им знакомо чувство локтя, они любят и ценят выше своей жизни своих детей, уважают чужую жизнь. Кроме того, в догонском обществе существует дифференцирование по общественному положению, внутренняя конкуренция и стремление к карьере. У них есть своя гордость и чувство собственного достоинства.

– Ты так защищаешь догонов, словно сам стал догоном, – заметил Велимир, затем неожиданно сменил тему: – А с Союзом у тебя хорошее дело получилось. Наконец-то люди взрослеют.

– Взрослеют? – удивленно переспросил Бравлин.

– Да. Раньше мы дрались между собой за сырьевые планеты, как дети за игрушки. Готовы были перегрызть друг другу горло за полпроцента прибыли.

– Ничего не изменилось, – тихо ответил князь, – просто при внешней угрозе ведущие страны переориентировали вектор экспансии. Ты хорошо умеешь душу раскрывать. Поговорил с тобой, и легче стало.

– Это не я, это у тебя в Храме сердце от коросты очищается. Вот только, если все хорошо, почему тебя тоска грызет? – Велимир опять сменил тему.

– Понятия не имею. Думал, ты поможешь или Он, – при этих словах князь кивнул в сторону Сварога.

– Может, и поможет. Если не можешь сделать правильный логический выбор – выбирай самое доброе решение. Если не можешь сделать этический выбор – принимай самое разумное и логичное.

– Постулат Горбовского, – прищурился князь.

– Да, уже полтысячелетия как написали эту фразу, а она все остается истинной.

– Она еще долго будет верной, но сейчас у меня нет ни этического, ни логического выбора. Я чувствую угрозу. Даже не угрозу, а ее тень. Самое страшное, я не вижу, откуда ожидать нападения и от кого, – признался князь. От этих слов на душе сразу стало легче. Волхв вовремя понял, что человеку надо побыть наедине с Богом, и молча вышел из Храма. Бравлин остановился перед скульптурой Сварога. В голове кружились обрывки мыслей, планы на будущее и вчерашние заботы. Синие, как небо, из цельных сапфиров глаза Сварога смотрели вдаль поверх головы стоящего перед изваянием человека. Казалось, скульптура не упирается ногами в постамент, а парит в воздухе в нескольких сантиметрах от пола.