Читать книгу - "Призрак улыбки - Дебора Боливер Боэм"

— Я спрашиваю, о чем ты хочешь молиться? — скрипучим глуховатым голосом переспросил старик. Токи смутился: цель была слишком мирской, слишком суетной.

— Кх-хм, — начал он неуверенно и очень обрадовался, когда священник остановил его, задав вопрос.

— Наверное, ты хочешь сдать экзамен? — предположил он, держа амулет в узловатых, длинных, янтарных по цвету и утолщенных, как стволы старого бамбука, пальцах и тихо поглаживая красно-золотой парчовый прямоугольник, как гладят кошку или едва пробившиеся усики. В парчовом футляре лежал листок тонкой бумаги, на котором были написаны магические слова. Попытка узнать, какие, предупредил священник, изменит удачу на неудачу.

— Да, речь идет об экзамене! — с чувством воскликнул Токи. Вспомнив безжалостные, подведенные тушью глаза привратника, презрительный взгляд, который вбирал его целиком: от стоящих торчком волос до старомодных вечерних туфель, процеженное сквозь зубы: «Простите — следующий!» — он подумал, что речь и вправду идет об экзамене: экзамене на право входа в самую модную дискотеку Японии.

— Да, — повторил он, — вы правы. Я хочу сдать экзамен.

— В таком случае это поможет наверняка, — проскрипел старик и вложил амулет в маленький бумажный пакетик, украшенный блестящим плотным парафиновым пятном, с вытисненным внизу алыми буквами названием храма. Внезапный порыв рассказать все как есть, признаться в своей одержимости и отчаянии на секунду охватил Токи, но он тут же представил себе удивленный взгляд подернутых старческой пленкой глаз и, просто сказав «спасибо», зашагал прочь. Наверное, этот священник даже не знает, что такое диско, думал он. Мы с ним не просто люди разных поколений, мы разные биологические виды. Сбегая по каменной лестнице, Токи не замечал ни воркования голубей, ни фиолетового отлива протянувшихся по земле теней, ни тонкого аромата августовской жимолости. Все его помыслы были направлены на одно: получить доступ в неприступные священные стены «Ада».

Но выяснилось, что и амулет не помогает. Как и при первых трех попытках, Токи не удалось пройти отбор. И в этот раз страшный привратник презрительно посмотрел на его взятый напрокат черно-белый смокинг и произнес обычное: «Простите — следующий!»

О'кей, подумал Токи, подходя к стоящей на углу палатке торговца лапшой, дабы совершить ритуал якэдзакэ, а именно: утопить горе в сакэ. Значит, так. Я не буду до бесконечности биться об эту стену снобизма. Попробую еще раз и потом — обещаю! — снова начну жить благоразумно.

* * *

Когда международный консорциум из спортсменов-профи, компьютерных магнатов и подошедших к порогу славы диджеев решил купить зал для катания на роликах, находившийся в глубине квартала Роппонги, а затем оборудовать там дискотеку, все ожидали, что эта затея будет иметь определенный успех. Но действительность превзошла любые ожидания: новый клуб сделался, безусловно, самым популярным — и доходным — местом ночных развлечений по всему Тихому океану.

Члены «Найт визн» — таково было название консорциума — приписывали этот феноменальный успех четырем обстоятельствам: магии звездных имен, местоположению, времени работы и необычности оформления. Дизайн разработали два составляющих тандем художника по интерьеру: брат и сестра Тэй и Тая Уно. По случайному совпадению, в тот момент, когда им предложили эту работу, они как раз вернулись из Гонконга и находились под впечатлением инфернальной скульптуры и настенной росписи Сада Тигрового Бальзама. Так что на просьбу президента «Найт визн», в прошлом актрисы на амплуа исторических героинь по имени Кэса Кокубо, подумать о концепции оформления клуба оба Уно одновременно полушутливо воскликнули:

— А не попробовать ли «Ад»?

— Это глубокая мысль, — на полном серьезе откликнулась Кэса Кокубо, и все компаньоны согласно кивнули.

Перепланировка и роспись бывшего роликового катка заняли большую часть года. Чтобы контрастнее высветить великолепие интерьера, снаружи все было оставлено нарочито обшарпанным. Шелушащуюся серо-зеленую краску даже не обновили, но контуры здания, похожего на огромный, из четырех полотнищ состоящий шатер, обвели бледно-зелеными тонкими неоновыми трубками, которые подсвечивали отвечающие духу заведения надписи. «АД» — гласили нарочито неровные черные буквы на одной стороне шатра, «ДЗИГО-КУ» — то же, переведенное на японский, было написано на другой, «INFERNO» украшало третью, а ежедневно обновлявшаяся надпись на четвертой была переводом этого слова еще на какой-нибудь из наиболее распространенных языков.

* * *

Вечер, когда облаченный в смокинг Токи Каминари стоял под молочного цвета половинкой луны, зажатый между дурачившимися иностранцами и распевающими девчонками, был четвертой попыткой проникнуть за обшарпанные зеленые двери. (Изнутри они были покрыты красным лаком, он видел это на цветной фотографии в журнале.) В первый раз, почувствовав легкое любопытство, он оделся в свой лучший наряд, пришел пораньше и, наивно предполагая, что впуск посетителей связан с наличием свободных мест, спокойно встал в хвост. Вышибала был сухопарым, надменным гайдзином с волосами, стянутыми на затылке в пучок, и холодными голубыми глазами, обрамленными неестественно черными ресницами. К полному изумлению Токи, он с чуть заметным среднеевропейским акцентом коротко рявкнул: «Прошу прощения — следующий!» — и откинул бархатный шнур перед стоявшей следом парой: дивно сложенной горнолыжницей из Швеции и ее спутником в меховой шапке — танцовщиком-хореографом из Владивостока, ныне звездой балетного мира Токио.

Только в этот момент Токи понял, что впуск — избирательный или, лучше сказать, дискриминационный, и тут же легкое любопытство сменилось страстным желанием приобщиться. Я должен увидеть, что там внутри, подумал он. Это, должно быть, что-то невероятное, если такие толпы, да еще и знаменитости стремятся туда попасть. Он пришел к выводу, что есть два способа проникнуть внутрь: или с помощью собственных достоинств, или подмазав привратника. Взятки были тем стержнем, вокруг которого в Японии годами крутились любые управленческие системы, и у Токи не было основания считать, что в индустрии развлечений все обстоит как-то иначе.

Через неделю после первой попытки он вернулся к бархатному шнуру, перегораживающему вход в «Ад». В этот раз он был первым в очереди, снова одетый во все лучшее (серый костюм, белая рубашка, полиэстеровый галстук в матово-зеленую полоску) и с подходящим к случаю конвертом — белым, с причудливым узором, вытканным золотой ниткой, в углу — содержащим банкноту в тысячу йен. Это была та сумма, что он заработал за день, но ему казалось, что лучшего применения для этих денег просто не существует. Дрожащими пальцами он осторожно вложил конверт в нагрудный карман сиреневого смокинга швейцара, и тот, даже не растянув рот в улыбке, произнес: «Благодарствуйте. Как это вы узнали, что сегодня мой день рожденья?» — а затем чуточку мягче, чем в первый раз, повторил: «Прошу прощения — следующий!»

Третья попытка мало чем отличалась от предыдущей: большая сумма (две тысячи) в конверте, новый красного шелка галстук для оживления потрепанного серого костюма и чуть более вежливая реакция. «Спасибо, что зашли, но — извините — следующий!» — произнес привратник, и, злой, смущенный, растерянный. Токи отошел в сторону. По дороге домой он выпил в палатке торговца лапшой пять порций подогретого сакэ, но они не утишили его боль.