Читать книгу - "Воин Не От Мира Сего - Николай Шмигалев"

— Здорово, мужики! — плюхнулся Алексей на колени рядом с принцессой. — А это еще зачем? — кивнул он на песочный хронометр.

— Джеймс Черт посоветовал перевернуть часы и ждать, — промолвил Лаврентий. — Сказал, как только песок начнет сыпаться, значит, ты вернулся и начался обратный отсчет времени.

— Понятно, сколько уже натикало? — спросил Круглов, впившись взглядом в лицо любимой.

— Я их выставил на пять минут, — ответил звездочет. — Минуты две-три уже истекло.

— Хорошо, — выдохнул Алексей, не отрывая глаз от принцессы. — Можно я останусь с ней наедине, попрощаюсь.

— Да, да, конечно, — засуетились старцы, выходя прочь.

— Когда вы вернетесь, меня уже здесь не будет, — крикнул им вслед Леха. — Передайте привет остальным, а ей, что я ее люблю и обязательно вернусь к ней.

— Хорошо! — кивнул краснокнижник.

— Нет! Лучше скажите, пусть не ждет, — вспомнил Круглов слова потустороннего. — Нам не суждено больше свидеться.

— Ну ладно! — пожал плечами колдун Лаврентий, прикрывая за собой дверцу. — Передам.

— Э-э, стой! — вновь остановил его Леха. — Лучше вообще ничего не говорите. Просто извинитесь за мое исчезновение.

— Как скажешь, — вздохнул старец и прикрыл за собой дверцу.

Алексей остался один на один с возлюбленной.

Песочные часы отмеряли оставшуюся минуту их последнего свидания. Песок сочился тоненькой струйкой, проваливаясь в узкую горловину, а Алексей все не мог решиться на последний, самый важный и самый тяжелый поцелуй в его жизни.

Как все-таки несправедлива жизнь, с горечью думал Круглов, глядя на свою возлюбленную. Судьба всегда ставила его перед выбором. И теперь она вновь не хотела идти на компромисс. «Быть или не быть?» — такой вопрос уже не стоял на повестке дня. При любом раскладе им уже не суждено было быть вместе. Либо он оставался рядом с принцессой, но она умирала окончательно и бесповоротно, либо он оживлял ее поцелуем, но сам выбывал из ее жизни в свой, ставший ему чуждым и нежеланным, мир. Что так, что эдак, по-любому он терпел катастрофическое фиаско.

Круглов бросил взгляд на часы и, собравшись с духом, встал с колен и наклонился к девушке. С его приближением девичьи щеки покрылись легким румянцем. Это было добрым знаком. Алексей закрыл глаза и, вытянув губы трубочкой, склонился над принцессой.

Раздался скрип открываемой двери, и в келью втиснулся совершенно адекватный сатир.

— Погодь, Командир, не целуй, — закричал он, увидев склонившегося над лицом Елены Преклассной Леху.

— Что еще?! — раздраженно проворчал Круглов, он так хотел провести последние секунды перед вечной разлукой наедине со своей дамой сердца, что готов был отвесить кое-кому волшебного пенделя, но сдержался.

— Смотри, что я нашел! — Фавнус протянул Лехе проросшее яблочное зернышко. — Это зернышко запретного плода. Оно мне тогда в баре, видно, в ухо попало и там проросло, отчего и головные боли страшенные были. А когда я в своей келье головой о стены биться начал, его, похоже, с корнями вырвало и из уха вышвырнуло. Держи скорее!

Алексей не мог поверить в такой фарт. Вот это было настоящее чудо.

Он схватил росток.

— Время! Время, Командир! — заверещал сатир, тыча пальцем в песочные часы.

Леха закинул стебелек в рот и, разжевав его вместе с зернышком, склонился над принцессой. Единственная капля заветного сока скатилась с его губы и упала на враз поспевшие вишни-губы возлюбленной.

Последняя песчинка в часах сорвалась вниз, и пока она летела…

Алексей прильнул в жарком поцелуе к принцессе и зажмурился от смешанного чувства страха и наслаждения.

И был тот поцелуй в их жизни самым важным.

И был тот поцелуй в их жизни самым трепетным.

И был тот поцелуй в их жизни самым страстным.

Почему страстным?

Да потому что уже на первой минуте овертайма принцесса открыла глаза и, сразу узнав своего «прынца», ответила ему таким «Даешь стахановское движение!», что на пятой уже у тренированного Лехи от нехватки кислорода поплыли круги перед глазами. Он даже грешным делом подумал, что это начало его теледепортации обратно в свой мир.

Но все обошлось. Прощальный поцелуй оказался на поверку не таким уж прощальным.

А что было после — история умалчивает или, если хотите, укрыто темной пеленой тайны.