Читать книгу - "Возвращение - Жанна Штиль"

В кухне за столом напротив Наташи сидели Казимир и Лея — в свежей одежде, опрятные, отдохнувшие, посветлевшие ликом.

Ни один из них не смог сказать точно, откуда родом. Попав в рабство в малолетнем возрасте, быстро забыли, кто они и откуда. Если мужчина был славянской внешности, то женщина — на вид лет сорока — имела в облике азиатские черты и, отмывшись, приведя в порядок роскошные иссиня-чёрные длинные косы, выглядела привлекательно.

Рассудив, что для владения рабами не так важна их биография, пфальцграфиня, выяснив, что Казимир действительно умеет печь хлебобулочные изделия, а Лея сколько себя помнит, ухаживала за птицей, решила, что эта пара вполне подойдёт для возложенной на них миссии.

— Будете готовить еду, — буднично напомнила девушка. — Сначала под моим руководством, затем самостоятельно. Поэтому прошу все рецепты выучить и точно им следовать. Главное — их должны знать только вы и я. Если кто-то будет у вас интересоваться ими, я должна узнать об этом первой. Хоть вы и рабы, охранять вас никто не будет, но территорию таверны покидать вы не должны. Захотите сбежать — бегите. — Окинула смешливым взором насторожившихся подопечных. — Только сначала советую не спешить, пожить среди нас и определиться, насколько здесь вам будет лучше, чем где-нибудь в шалаше в качестве беглых рабов. Искать вас будут и что сделают после поимки, думаю, вам известно. Вопросы есть? — Показалось, что её не очень хорошо поняли. — Если есть вопросы — спрашивайте. Без причины вас никто наказывать не будет. — Посматривала на травмированный глаз Казимира, догадываясь, что веко могли рассечь ударом хлыста. — А сейчас посмотрим, на что вы способны. Будем готовить вечерю.

Закончив приготовление и отдав последние указания, дуэтом Казимир — Лея, осталась довольна. Похоже, она не ошиблась, послушавшись своей интуиции. Немногословный пекарь выполнял всё чётко и без промедления, повторяя за хозяйкой несложную последовательность приготовления судака, запечённого под сметанным соусом и зажаренного в сырном кляре лосося. Отборная сельдь, засоленная по маминому рецепту, задуманная так же для рольмопсов, будоражила воображение витающими запахами ароматных душистых трав и специй, придаюшими ей изысканный оригинальный вкус.

Молчаливая птичница, оказавшаяся быстрой на руку, не спускавшая глаз с пфальцграфини, ловила на лету каждое слово. В нужный момент кивала мужчине, иногда поглядывающего на неё в поисках поддержки.

Наташа одобрительно подбадривала смущающуюся парочку:

— Ну, что сказать… Очень хорошо, — сдержанно улыбнулась она. — Если и дальше так пойдёт, ежемесячно будете получать вознаграждение, чтобы к праздникам покупать себе что-нибудь… эмм… для души.

Расширившиеся от удивления узкие глаза Леи и тихие слова «Спасибо, хозяйка» стали своеобразным приятным бонусом к трудному вечеру.

Фиона была права. Яробор спал.

Наташа, усевшись у кровати на стул и поджав под себя ноги, смотрела на него. Яркий румянец на щеках, тяжёлое дыхание, сбившиеся нечёсаные волосы. Ему бы в баню. Да в парилку, да с берёзовым веником… Наклонившись к нему снова всматривалась в ухо, не веря, что не так давно мочки не было. Что за шаманка сумела такое сотворить? Шаманское камлание с бубном — погружение в транс? Если верить в такое, то возможно лишь изгнание болезни из организма, но не очищение поверхности тела от шрамов и восстановление его недостающих частей.

— Расскажешь… Всё расскажешь, — шептала, мысленно уносясь на соседнюю улицу к недавнему разговору с пфальцграфом.

Что за старое общее дело их семей он имел в виду, которое волнует его до сих пор? Что за точку нужно поставить, учитывая интересы обеих сторон? О чём может идти речь? Общий бизнес её отца и деда Витолда? Совместные вложения, которые дали прибыль и нужно вернуть долг? Почему он не возвращён напрямую Манфреду? Да, он вёл замкнутый образ жизни, и болезнь подкосила его, но ни от кого не прятался. Если её отец был вхож в семью Витолда фон Шоленбурга и у него были общие дела с его дедом, то почему он ничего не сказал об этом Наташе? Дед пфальцграфа не вернул долг, и теперь его внук хочет восстановить справедливость? А что? Мысль понравилась. Ей бы сейчас дополнительные средства не помешали.

А если всё как раз наоборот, и это отец остался должен? Потому и скрыл от неё истину. От этой мысли похолодели кончики пальцев.

В любом случае она — Вэлэри Ольес из Фландрии. По крайней мере, пока не выяснит всё досконально. А выяснить надо непременно.

Пфальцграфиня до позднего вечера обустраивала комнату для судьи на втором этаже. Разумеется, покой получился шикарным. Большущая кровать со стойками и изголовьем, обтянутым гобеленовой тканью, удобное кресло с подлокотниками и мягкие стулья с высокими резными спинками. У окна, покрытый белой скатертью, стол для трапезы. На полу длинноворсовый ковёр бурого цвета. Продавец уверял, что из медвежьих шкур.

Эрих, увидев результат, присвистнул:

— В таком покое и королю не стыдно остановиться.

— У него палатинат есть. Пусть едет мимо, — усмехнулась Наташа. Похвала приятно легла на сердце.

— А что будет здесь? — заглянул в короб на ложе.

— Не знаю… Возможно, подарок для той, кого он будет поджидать. Можно убрать.

— Пусть останется. — Довольно потирал руки, ощупывая ткань покрывала, принюхиваясь к ненавязчивому запаху перемолотых сыпучих пахучих трав, исходящему из керамической курильницы. — Сегодня я ночую здесь.

Наташа пожала плечами: «Хозяин барин». «Скромная» комната нотара, как и другие на этом этаже, которые предстояло обставить завтра, обещала быть не хуже.

Она снова сидела у кровати Яробора, терпеливо ожидая его пробуждения. Свеча отбрасывала бесформенную длинную тень на стену. На сундуке на подносе стоял остывший чай, вино, мясо с тушёной капустой и фасолью, пирожки, печенье, хлеб. Укутавшись в одеяло и уткнув в него нос, девушка всё же задремала. Проснулась от бряканья посуды.

Мужчина, заметив, что его сиделка пробудилась, виновато повёл плечом:

— Прости, не хотел нарушить твой сон. — С аппетитом поедал мясо, заглядывая в пустой кубок из-под вина, стоящий на подносе на кровати. Пламя оплывшей толстой свечи колебалось от каждого его движения, отражаясь в угольных расширенных зрачках.

Пфальцграфиня расправила плечи, спуская затёкшие ноги, шаря ими под стулом в поисках меховых тапочек:

— Вижу, тебе значительно лучше. — Растирала ладонями лицо, прогоняя остатки сна. На его утвердительный кивок продолжила: — Я жду.

— Чего, — сквозь зубы проговорил Яробор, дожёвывая и глотая пищу.

— Твой рассказ, — кивнула на его ухо, — про шаманку.

— Шаманку? — он задумался, глядя сквозь девушку. — Дай доесть.

— Ладно, — сказала она, почувствовав его нежелание говорить. — Потом?

— Угу, — мычание можно было понять двояко.