Читать книгу - "Танцор января - Майкл Фрэнсис Флинн"

— Безумие и впрямь одолело тебя, — рассмеялся Фэнди. — Да пребудет с тобой удача в поиске. В каждом твоем поиске, ха-ха! Ты мог получить этой ночью танцовщицу, но, возможно, в дальнейшем обретешь Танцора. Ты и эта алабастрианка.

Фудир засмеялся было вместе с ним, но последние слова заставили его умолкнуть.

Алабастрианка?

Хью добрался на метро из Тигрового проулка до улицы Алкорри, где, покинув капсулу, обнаружил себя в районе узких домов и еще более узких переулков. Большинство окон были темными или неясно светились сквозь желтоватые шторы, а сама улица Алкорри скрывалась в вечной тени. Тигровая ветка метро в этой части города пролегала над землей, и ряды квартирных окон казались тусклыми. Дневной свет не мог рассеять их мрачность, а сумерки ее только подчеркивали.

На Венешанхае люди почти жили на улицах — вечерние прогулки по городу, встречи с друзьями и соседями, оживленные обеденные посиделки на террасах, — домой возвращались, только чтобы поспать. Но здесь, похоже, все ютились в квартирках, будто прятались, словно вся планета была миром детей-беспризорников. Иногда они все же вылезали, подумалось Хью, но лишь для того, чтобы работать, а никак не жить полной жизнью.

Ему не следовало судить чужие миры по меркам своего собственного. Дибольдцы, как и любые другие люди, могли жить не менее насыщенной жизнью, только внутренней, хотя выражение «насыщенно, но обособленно» казалось Хью явным противоречием. Но если бы он сам не провел большую часть своего детства, скрываясь, смог ли бы Ди Больд произвести на него менее гнетущее впечатление?

Хью сверился с браслетом. «Нежный зверь» находился за углом на Раггеноу Уэй. Согласно донесениям терран, его цель просиживала там почти каждую ночь. Гат, как сказали они; и разве это не удача, что несколько лет назад в Содружестве Хэчли Хью доводилось слышать безошибочно узнаваемый гатмандерский акцент.

Он задался вопросом, о чем еще терране могли рассказать Фудиру. Вернувшись из Закутка, он выглядел обеспокоенным.

Раггеноу Уэй — темный переулок, с обеих сторон окруженный многоквартирными домами из красного камня, чью одинаковость незначительные отличия только подчеркивали. Каждое здание было высотой ровно в пять этажей, у каждого была широкая каменная лестница, поднимавшаяся на половину пролета от уровня улицы до главного входа. Под каждой лестницей был проход к квартирам на полуподвальном уровне, на половину пролета ниже уровня улицы. Лишь лепка и карнизы на домах слегка отличались друг от друга: на одних рисунок был геометрическим, на других — в виде цветов; лестницы были украшены различными каменными зверями, водруженными на бетонные балясины: львами, орлами, медведями и многими другими. Хью стало любопытно, зачем дибольдцы себя этим утруждали.

Здания отделялись узкими переулками. Проходя мимо них, Хью рефлекторно отметил, что выходы закрыты железными решетками. Задние дворики или парковки, решил он.

Флегматичные. Это слово лучшим образом описывало дибольдцев. Они никуда не собирались — по крайней мере, уже нет; кроме того, их было совершенно невозможно согнать с того места, где они успели пустить корни.

Хью остановился у деревянной вывески в форме зверя Нолана. Рога черномордого быка украшал венок из цветов, и весь его вид неубедительно выражал доброжелательность. Бар, именуемый здесь локалью, находился в полуподвале, и вход в него располагался под парадными ступенями. На Новом Эрене бары бросались в глаза, приглашая заглянуть внутрь. Здесь же они были неприметными, но если это была настоящая локаль, местные, без сомнения, знали, как ее найти.

Внутри бара были низкие побеленные потолки со стропилами из красильного дуба, так что общее впечатление складывалось не столь гнетущее, каким могло бы быть. Кислый запах пива смешивался с резким металлическим привкусом виски. Дымка от разнообразных листьев и тлеющих лемонграссовых дубаров висела облачком под потолком. В дальнем конце зала четыре человека, обступив механическое пианино, пели песню о неком Медном Лодочнике. Они не согласовали между собой тональность заранее, подобная мелочь, судя по всему, волновала их меньше всего.

Стоило Хью войти, как в его сторону обернулось несколько голов, бегло скользнув по нему взглядами. «Да, — подумал он, — очень замкнутые люди, даже на публике». Он нашел свободный столик и немного подождал, пока к нему не подошла официантка, вытерла столешницу и приняла заказ. Мужской хор затянул новую песню, в которой речь шла уже о Пыльном Шиве Шарме, «лучшем упрямом парне на ’сех Высоких равнинах».

Хью уселся поудобнее, высматривая человека с офицерской выправкой и своеобразным ритмом гатмандерской речи. Он заметил хиттинадца в клетчатом тюрбане, делившего кабинку с местным дельцом и парой миловидных продажных женщин. Вскоре зашла высокая худощавая алабастрианка и присела за стойку бара. Остальные посетители отличались бледными лицами и характерным угрюмым выражением лица уроженцев Ди Больда. Хью не без удовлетворения отпил поданный ему стаут. Гат здесь определенно будет выделяться.

Две кружки спустя в локаль вошел приземистый, плотно сбитый мужчина и заслужил несколько кивков от посетителей. Кожа его казалась дубленой как из-за цвета, так и из-за морщин, одежда больше походила на обноски, но от взгляда Хью не укрылись более темные пятна на ткани там, где когда-то были нашивки. Подозрения подтвердились, когда новоприбывший подошел к бармену и сообщил:

— Что касается рома, мне хотелось бы выпить.

Не оборачиваясь, гат поднял стакан и бросил всему залу:

— Ди Больд!

Местные подняли свою выпивку, и «Да здравствуют больдцы!» пророкотало из десятка глоток, среди голосов послышался писк алабастрианки: «Да здрафсфуют бо-ольдцы!»

Хью залпом осушил кружку и понес ее к стойке. От него не укрылось, что гат, заметив его приближение в зеркале, потянулся рукой к отвороту куртки. Хью поставил кружку на барную стойку.

— Плесни-ка темного, — сказал он. Когда бармен наполнил кружку, Хью поднял ее, приветствуя незнакомца. — Далекий Гатмандер.

Гат оглядел Хью, и кожа на его лице натянулась.

— Не такой уж и далекий. — Он влил в себя ром и протянул бармену пустой стакан, который тот наполнил, даже не вынимая из руки клиента.

— Здесь не так много чужаков, — сказал Хью. — Не желаешь присоединиться ко мне?

Мужчина с дубленым лицом кивнул. Затем он взял стакан в левую руку, а правую протянул бармену и подождал, пока тот вложит ему в ладонь полную бутылку рома.

— Приглашение, что касается меня, приемлемо завсегда, — произнес гат.

Хью провел его к своему столу.

— Меня зовут Рингбао, — представился он, почти не соврав.

Гат подхватил бутылку левой рукой и протянул правую Хью, которую тот крепко пожал.

— Имя, что касается меня, — Тодор, — сказал гат, присаживаясь. Он плеснул себе еще рома и поднес стакан к глазам. — У него такой любопытный цвет. А вкус, — Тодор отхлебнул, — еще любопытней.