Читать книгу - "Братья и сестры по оружию. Связные из будущего - Юрий Валин"

Его руку девушка не выпустила, и вырваться из ее узкой, но крепкой ладони было непросто.

— Лейтенант, я доказать ничего не могу. Да если и расскажу, как на Херсонесе получится, ты мне не поверишь и, наверное, будешь прав. Сам подумай.

Лейтенант с силой вырвал ладонь, принялся деловито складывать карту.

— За карту, товарищ комсомолка, спасибо. Остальное… Паника — последнее дело. Мы присягу принимали. До последней капли крови и так далее. Да что говорить, товарищи бойцы и так грамотные. Не первый день воюют. В плен мы не пойдем.

Катя на секунду зажмурилась и постаралась говорить спокойно:

— О сдаче я ни полслова не сказала. Есть приказ: «В случае невозможности эвакуации пробиваться в горы к партизанам». Как наши через Балаклаву. Вы просто этот приказ не слышали.

— На Херсонесе вся армия, — спокойно возразил лейтенант. — Эвакуация будет организована. Там аэродром. Ночью эскадра подойдет.

Девушка кивнула. Ее тянуло заорать, но голос прозвучал сдержанно:

— Аэродром под обстрелом и без прикрытия с воздуха. Зенитки без боезапаса. Ночью последние «Дугласы» взлетели. Полоса разбита. Эскадра—…Катя повернулась к Половцу: — Жора, ты тельняшку не только для форса носишь?

— Обижаете. Черное море как свои пять пальцев знаю. Мы на нашем «Шаумяне»…

— Верю, — девушка ткнула пальцем в сторону бухты. — По-твоему, эсминец сможет к берегу подойти? Сможет людей принять под обстрелом и бомбами? На Херсонесе один пирс остался, и тот разрушенный. Ну?

— К берегу трудно. Но братки постараются, наизнанку вывернутся. Катерами и шлюпками подберут. На флоте своих не бросают.

Катя кивнула:

— Не о том речь. У нас последняя бухта осталась. Командование сделает все, что может, но…

Лейтенант ухватил ее за плечо так, что затрещал комбинезон.

— Прекратить панику! Нас не бросят!

Девушка сделала короткое непонятное движение, и лейтенант отлетел к бочкам.

— Не лапь меня, лейтенант, — злобно процедила Катя. — Не люблю. Не придет эскадра. Поздно уже. Корабли потопят, и толку не будет. Флот для прикрытия будущего наступления нужен.

Лейтенант яростно дернул кобуру. Новенький жесткий ремешок поддался не сразу.

Девушка выставила ладонь.

— Не суетись. Погорячились, но смысла выводить меня в расход нет. И в Особый отдел сдавать тоже некуда. Ночью на рейд к Херсонесу подойдут катера. Несколько подлодок сквозь мины пройдут, тоже на рейде встанут. Постараются забрать раненых и комсостав. Только там такая неразбериха будет, что… лучше нам не видеть. С рассвета немцы нажмут танками и артиллерией, припрут к берегу. Мы контратаковать будем, прорваться попытаемся. Снарядов нет, гранат нет. Сверху «лаптежники» и «мессеры». Дальше догадаешься?

— Флот поможет! — прорычал лейтенант, стискивая рукоять «ТТ» так, что в полутьме побелели костяшки пальцев.

— Корабли будут нужны, чтобы Крым отбивать, чтобы десанты поддерживать. Что толку, если весь флот сейчас на дно бомбами пустят? Война не кончилась.

— Приказ — отойти на Херсонес. Мы его выполним, — почти спокойно сказал лейтенант.

Катя крутанулась на каблуке.

— Ах, мать вашу! В дышло, в гузку, шпагатом через рот, в раскоп по самые… Бульда упертая, чтоб вас…

Бойцы ошеломленно слушали четырехколенные загибы, лейтенант все нашаривал и не мог попасть в кобуру пистолетом.

Девушка наконец задохнулась и, скорчившись на корточках, уткнула лицо в колени.

— Ну ты, Катерина, сильна, — с уважением проговорил Половец и, присев рядом, погладил по плечу. — Это ж в каком райкоме так кошерно политучеба поставлена? Я так разумею, мне было бы нехило знания подтянуть. Отстал от жизни. Ты только так не убивайся. Мы фортуну обымаем нежно, но крепко. И лейтенант у нас правильный…

— Иди ты на хер, Жора Санаторный, — Катя стряхнула мужскую руку и вытерла слезы. — Вы на меня, мужики, не смотрите. У вас своя правда, а я, действительно, по другому ведомству. Война такое екорное дерьмо, — никогда не знаешь, где с костлявой поздороваешься.

— Товарищ лейтенант, — неуверенно произнес боец, подпоясанный немецким ремнем. — Я еще в батальоне слыхал, вроде действительно приказ есть — если отрезали, в горы к партизанам пробиваться.

— Я когда в последний раз за боеприпасами ездил, тоже слышал, — хрипло поддержал его Михалыч. — Ты, лейтенант, подумай. К берегу всей армией жаться какой смысл? За два дня раскромсают с воздуха.

Лейтенант неуверенно огляделся.

— Порядок есть порядок, приказ должен быть перед строем до личного состава доведен. Паша, что скажешь?

— Я, товарищ лейтенант, в последний раз в строю стоял дней пять назад, — ответил рыжий автоматчик. — Нам теперь, что на мыс пробиваться, что в горы, — все едино. Но так думаю: на мысу войск и без нас полно. Что ж нам, у раненых место на корабле отнимать? Да и в море потопят, не дай бог. Я плаваю, как топор.

— Нужно было учиться, спортом заниматься, — пробормотал лейтенант. — Товарищ Катя, — приказ на прорыв в горы действительно был?

— Лейтенант, у меня ни мандата, ни удостоверения нет, только комсомольский билет. — Девушка встала. — Приказ был, за подписью Петрова и Октябрьского. Доказать не могу. Поверишь на слово?

Лейтенант посмотрел во влажные, зеленые глаза и, кивнув, отвел взгляд.

— Вы меня, товарищ Екатерина, за пистолет извините. Паникеров и диверсантов вокруг много. Приходится быть настороже. Вы обстановку лучше нас знаете. Где у немцев позиции будут пожиже?

* * *

В 16.30 Катя вывела маленький отряд на окраину города. За последние три дня девушке пришлось здесь порядком покрутиться, и местность стала почти родной. Улицы, вымершие и опустевшие, казались декорацией какого-то жуткого спектакля. Сладковатый запах разложения и горького дыма плотно стоял над оставленным городом-крепостью. Немцев на улицах еще не было. Изредка звучали выстрелы. Несколько раз бойцы слышали треск мотоциклетных двигателей. У виадука по маленькому отряду начал долбить пулемет, пришлось двинуться в обход.

Остановились в небольшом домике у разрушенного молокозавода. Впереди путь преграждала Балаклавская дорога. По дороге деловито сновали немецкие машины, к городу подтягивались резервы.

— Совсем обнаглели, сволочи! Врезать бы по ним сейчас, — возмутился Половец.

— Уцелело бы хоть одно орудие с батареи, врезали бы, — сухо откликнулся лейтенант. — Сейчас у нас другая задача. Как через дорогу перескочить? По линии комсомола какие-нибудь идеи будут?

Катя высказала свою точку зрения. Прорываться через дорогу следовало часов в восемь. Темноты дожидаться незачем, скорее всего, к этому времени вдоль дороги появятся посты. Прорываться за Балаклаву будет стремиться не только группа лейтенанта.