Читать книгу - "Меньшее зло - Алексей Фомичев"

– Что болит? — громко спросила медсестра.

– Б-болит? Голова. И уши! И так... — неопределенно махнул я рукой, — еще... болит...

– Проходите дальше. Врач вас примет.

Перевязочная — кресло, два стола, стул, мощная лампа на треноге, компьютер и небольшой шкаф с медикаментами. И две урны, наполовину заполненные окровавленными бинтами, обертками перевязочных пакетов, пустыми ампулами, тампонами, баллонами... Чисто, уютно и... пахнет кровью. Вся округа пропахла этой жидкостью красного цвета, что течет в наших артериях...

Едва я прошел в перевязочную, из-за занавески выскочил врач. Высокий, с широченными плечами и бычьей шеей. И руками, как у гориллы. Эдакий Шварценеггер от медицины.

– Вы Шевалган?

– А? — продолжал я спектакль. — А, да. Рядовой Шевалган, т-третья секция, третьего взвода т-третьей роты второго сводного б-батальона.

Врач смерил меня внимательным взглядом, жестом указал на кресло.

– Я доктор Дивуси. Садись. У тебя контузия?

Говорил он чуть громче, чем обычно. Специально для меня. Значит, мой вид и поведение пока правильные.

– Так сказала т-та девушка.

– А это? — ткнул он пальцем во фляжку, что все еще висела на поясе.

– Это? Спирт. С в-водой.

– Дай.

Я отцепил фляжку и протянул врачу. Тот отвинтил крышку, понюхал и вдруг сделал приличный глоток.

– Холера! Какая же дрянь!

И сделал еще глоток.

– Держи. Садись в кресло. Голову запрокинь.

Дивуси зашел с другой стороны и начал колдовать с аппаратурой. Потом нацепил мне на голову несколько датчиков, еще пару повесил на руки и грудь.

– Дыши спокойно. Не тянет?

– Н-нет.

Судя по всему, он делал сразу томографию, энцефалограмму, электрокардиограмму и что-то еще. Потом оттянул мне ухо (при том я дернул головой, показывая, что больно), сунул туда прозаическую трубку, заставил открыть рот и высунуть язык. Затем оставил меня в покое и начал колдовать с компьютером.

– Интересно, — проговорил он через пару минут. — Температура — тридцать пять и одна, пульс — сорок два, давление — сто тридцать пять на восемьдесят девять. Необычное сочетание...

Он обошел стол и встал передо мной.

– Со Стама?

– Да, г-господин...

– Без чинов!

– Да.

– Сколько лет?

– Д-двадцать восемь.

– Барабанные перепонки у тебя немного воспалены, голова и тело в порядке. Не считая гематом и ушибов... Что это было?

– Что?

– Снаряд рядом рванул?

– Да. Несколько.

Что барабанные перепонки слегка воспалены, я и так знал. Каждый, возле которого хотя бы раз рванул снаряд, получает приличный удар по ушам. Ая попадал под близкие разрывы неоднократно.

– Говоришь, со второго батальона? То есть ты с Асвинта?

– Д-да. Нас недавно перевезли с-сюда.

Врач кивнул и посмотрел на меня с явным интересом и уважением.

– Вчера привезли одного лейтенанта из вашей роты. Он так и не пришел в себя. Говорят, вашу роту выбили подчистую.

– П-пятеро, кроме него, уцелели.

– Да, я знаю.

Он снял с меня все датчики, сел за стол и пододвинул клавиатуру.

– Контузия легкая, другие травмы не в счет... Я могу зачислить тебя только в третью команду.

– К-как?

– Третья команда — это легкораненые. Обычно таких лечат на месте. В крайнем случае отправляют на базу в последнюю очередь. В нашем положении, когда готов только один транспорт, об отправке говорить сложно.

– Я п-понял.

– Ты здоровый парень. Правда, пережил за последние дни такое, что не каждый человек и за всю жизнь переживет... Ладно. Сестра даст тебе лекарства. Принимай постоянно. Я рекомендую отправить тебя обратно. Или оставить здесь до полного выздоровления. Иди.

– Есть...

* * *

– Легкое ранение. Третья команда, — рассказывал я парням. — Шанс, что отправят на Логошет, минимальный.

– Вот черт! — досадливо протянул Марк. — И у меня третий.

– Что он еще сказал? — спросил Антон.

– Ничего. Дал какие-то таблетки... — Я взглянул на упаковки. — Противовоспалительные, тонизирующие, укрепляющие... Одна фигня!

Я бросил лекарства в ямку, подцепил носком ботинка землю и завалил упаковки.

– Что будем делать? Антона они еще могут отправить. Нас нет. Через час-другой о нас вспомнят и припашут куда-нибудь. На позиции, может, и не пошлют — раненые как-никак, — но из виду уже не упустят.

Парни смотрели по сторонам, лихорадочно размышляя, как быть. Ни одного толкового варианта. Ни единого шанса!

– Когда транспорт поставят под загрузку?

– Вроде через час... Командование спешит переслать раненых...

Со стороны юга до нас донесся грохот редких разрывов. Над космодромом взревела сирена. Тревога! Не иначе Датлай опять пошел в атаку.

– Черт! Что им неймется?!

– Давайте к транспорту, — предложил я. — Полетит — не полетит, а лучше быть поблизости.

– По штабу долбят, — заметил Антон. — Космодром вроде пока не атакуют.

– Сейчас и сюда навалятся! Пошли.

На космодроме началась беготня. Спешили солдаты на свои позиции, катили к капонирам две самоходные установки, вдоль поля резво бежали несколько человек, на ходу бросая дымовые шашки. Уже заработали оптические средства маскировки. С дальней части взлетного поля медленно взлетал самолет. Мы его раньше даже не видели. Видимо, был хорошо укрыт.

От лазарета к полю помчался наземный транспорт с большим крестом на боку. Санитарный. Наверное, повез раненых к космическому кораблю.

– Давай за ним! — крикнул Марк и первым припустил вслед за машиной.

Мы рванули вперед. Вдруг действительно начнется загрузка?

Наш спурт не привлек особого внимания. Среди суеты и спешки трое бегущих солдат выглядели вполне естественно.

Машина с красным крестом действительно шла к космическому кораблю. Его огромная туша медленно выплывала из-под навеса. Туда же ехали еще три машины. И впрямь посадка скоро...

Между тем стрельба на юге усиливалась. С обеих сторон работало по меньше мере два десятка стволов разных систем и калибров. Однако здесь все еще было тихо. Либо враг сосредоточил все силы на одном направлении, либо решил выждать, пока Равитан стянет большую часть сил к штабу, а потом ударить по космодрому.