Читать книгу - "Рыцарь ночи и Луна - Полина Ром"

До нашей башни мы добрались быстро. Тоскливый осенний пейзаж навевал грусть. Полысевшие деревья, жухлая трава под ногами, даже озеро казалось налитым свинцовой жижей. У охранного периметра мы передали поводья наших коней сопровождавшим солдатам и до башни добрались пешком.

— Как давно мы здесь не были, радость моя.

Оставив меня в дверях башни с грузом продуктов, Ольгерд накинул тяжёлый кожаный дождевик и отправился проверять артефакты охраны. Я согласно кивнула головой – действительно, давно.

Первым делом я разожгла камин. Вооружившись влажной тряпкой, воевала с пылью, осевшей на мебели.

Забежала на второй этаж, застелила бельё, но даже не стала открывать шторы – смотреть на облысевший лес будет слишком грустно.

Вернулась вниз и, приготовив чашку взвара, села в скрипнувшее кресло с видом на водопад. Мне казалось, что моя жизнь потеряла краски с отъездом детей. Я перебирала тёплые воспоминания и тосковала всё больше и больше.

Вот я рассказываю Ольгерду, что день рождения детей можно отмечать каждый год, а ещё можно вставлять в торт свечи…

Вот мы помогаем детям задуть сперва три огонька, потом четыре, семь, десять…

Вот десятилетняя Лиона, впервые заинтересовавшаяся мальчиком – внуком сангира Кетро, аккуратно выспрашивает меня, нельзя ли ей выйти за него замуж и купить себе маленького ребёнка.

- Совсем крошечного, мама!

Вот Лангерт, едва не лопаясь от гордости, тащит меня ночью в сад, говоря:

— Посмотри, мама! Это знаешь, что такое?! Это сумеречная тария! Я купил в городе семена и у меня получилось!

Я с удивление смотрю на серовато-зелёное растение с тонкими колючками, с побегами, свёрнутыми уродливыми узлами, распустившее удивительной красоты цветок, нежно фосфоресцирующий в темноте. Сиреневато-розовые лепестки светятся, собирая на свой сладкий запах стайку ночных мотыльков.

Топот и фырканье в дверях отвлекли меня от ностальгических мыслей. Ольгерд повесил на крючок промокший плащ, с которого капало, и, зябко передёрнув плечами, двинулся к огню.

Я захлопотала, доставая припасы – сочный кусок буженины, сыр, хлеб и сладкие пирожки. Ольгерд ел с большим аппетитом, как-то лукаво поглядывая на меня, и говорил о самых обыкновенных вещах, в основном о нашем хозяйстве. Я машинально жевала плюшку с джемом и согласно кивала на все его предложения.

Сразу после завтрака мы убрали посуду, но, когда я хотела сесть в привычное кресло, Ольгерд отрицательно покачал головой:

— Нет-нет, радость моя! Здесь скучать ты не будешь! Пойдём наверх, я хочу что-то показать тебе.

Мы поднялись, и я с лёгким недоумением оглядела комнату – ничего нового. Ольгерд подошёл к окну, привычно щёлкнул пальцами и шторы разъехались в стороны, открывая взору подросшие за эти годы ели. Но даже они под этой мерзкой моросью выглядели печальными и поникшими. Увешенные сотнями капель воды потяжелевшие лапы клонились к земле, и мои пушистые красавицы выглядели сиротливо и жалко.

— Посмотри… — с улыбкой сказал мне Ольгерд.

Я удивлённо вскинула на него глаза. Он манил меня рукой к себе и повторял:

— Ближе! Подойди ближе!

Я подошла почти вплотную, когда муж достал из кармана небольшую красную бусину и плотно сжал её между пальцами. Раздался звонкий хлопок и, подхватив меня на руки, Ольгерд шагнул в открывшийся портал.

На землю он меня поставил уже у бассейна в южном поместье канцлера Ланто.

Я ошеломлённо оглядывалась, стоя под ласковыми лучами солнца...

На столике, в запотевшем стеклянном кувшине – прохладный фруктовый взвар, глубокая ваза с яркими фруктами.  На спинку стула накинуто очаровательное летнее платье в мелкий голубой цветочек, рядом, на втором стуле – белый полотняной костюм, излюбленная одежда местных сангиров. Стопка мягких полотенец – на низенькой скамеечке.

— Мы можем искупаться и переодеться! — с улыбкой сказал мне Ольгерд.

— А слуги?

— До завтра никого не будет.

Я внимательно посмотрела в смеющиеся глаза мужа и особенно остро ощутила этот момент жизни и счастья, такого невероятного и такого огромного.

Покрутила на пальце кольцо с жёлтым камешком и, сняв, положила его на стол рядом с вазой. Вновь заглянула в шальные глаза Ольгерда и сказала:

— Муж мой, я люблю тебя.

КОНЕЦ