Читать книгу - "Земля Без Короля - Эд Гринвуд"

Работорговец хмыкнул.

— Если бы ты сказал: четыре дретара за пару, то такая цена не показалась бы очень уж смешной, — ответил он, не пытаясь скрыть возмущения.

Арбалетчики, спрятанные за раздвижными панелями, имевшимися в каждой стене, мало ценили человеческую жизнь, но все же не настолько низко.

Джекки-Нож сложил за спиной пальцы в условный знак, и панели отошли в стороны, наделав при этом немало шума. Мальчик сильнее прижался к балке, пытаясь укрыться от света вспыхнувшей ярче лампы, и беззвучно дрожал.

Работорговец даже не дал себе труда напрячься или повернуть голову.

— Возможно, я немного поторопился. Скажем, пять дретаров за пару.

Портовый бандит позволил себе чуть заметно раздвинуть уголки губ в намеке на улыбку.

— Восемь дретаров. Естественно, за каждого.

Работорговец улыбнулся гораздо шире и, как бы раздумывая, шагнул к двери.

— Я регулярно посещаю сорок портов, так что всегда могу выбрать товар по душе. Возможно, когда эти двое постареют и лишатся зубов, ты все-таки снизишь цену настолько, что я смогу приобрести их. Если, конечно, не найдешь кого-нибудь другого, кто избавил бы тебя от них. И, кстати, прими дружеский совет: не предлагай их «Парусам». У их владельцев хорошее чутье.

Если бы Джекки-Нож был глуп, то, конечно, ему ни за что не удалось бы достичь власти, сравнимой с возможностями кое-кого из местных баронов.

— Похоже, что я оговорился, — спокойно произнес он. — Я хотел сказать: шесть дретаров за каждого.

Работорговец остановился, медленно обернулся, нагнул голову и резко взмахнул рукой, чуть не задев ближайшего арбалетчика, с таким видом, будто хотел сказать: «А, ладно, пропадай все!».

— Может быть, ты и впрямь оговорился, — согласился он, — может быть, ты хотел сказать, пять дретаров за каждого, но я, пожалуй, мог бы дать и по шести, если ты добавишь еще и мальчишку.

— Мальчишку?

Работорговец кивнул.

— Их сына. Этакого паучка, который обшаривает весь груз и подсчитывает для них все, до последнего тюка. Впрочем, я, конечно, хотел сказать: подсчитывал. — Он снова усмехнулся. — Наш брат, работорговец, всегда следит за тем, что происходит на складах.

Джекки-Нож сердито мотнул головой и сердито бросил:

— Этого ублюдка никто не видел с самого пожара.

Работорговец вскинул бровь.

— Да неужто? Ты, похоже, не всегда видишь, что происходит прямо у тебя над головой.

Бандит, который являлся настоящим начальником порта, нахмурился.

— Что?

Он резко вскинул голову и вгляделся в стропила. Лишь одно ужасное мгновение Джекки-Нож и Краер Делнбон смотрели друг другу в глаза. Затем нож, который мальчик держал в руке, мелькнул в воздухе, срубив одним движением все свечи, горевшие в висевшей на цепи люстре. Сразу же стало темно, посыпались громогласные проклятия, а Краер, выставив руку с ножом вперед, спрыгнул вниз, в темноту, целясь туда, где только что видел задранную вверх рожу Джекки-Ножа.

Острие ножа воткнулось во что-то твердое с такой силой, что рука мальчика на мгновение онемела до самого плеча; рукоятка вырвалась из кулака. Портовый бандит завопил; это был крик мучительной боли, быстро сменившийся надсадным хрипом. Краер, рухнув в темноте на пол, ушибся и пытался перевести дух или хотя бы застонать, когда его чуть не оглушил резкий свист стрел, одновременно вылетевших из множества арбалетов.

Треск, с которым стрелы вонзались в деревянные стены, не мог полностью заглушить влажное чпоканье тяжелых арбалетных дротиков, пронзавших человеческие тела. Зато те негромкие звуки, которые он произвел, оказавшись внизу, полностью потонули среди стонов умирающих мужчин.

Повсюду громко ругались, торопливо топали ноги в тяжелых сапогах, хлопали двери, а потом загремела длинная, в несколько футов, цепь опускаемой лампы: вероятно, кто-то отпустил стопор цепи, намереваясь вновь зажечь свет. Но этот кто-то не учел, что люди работорговца уже ворвались в контору Джекки-Ножа с обнаженными мечами и исполненными ярости сердцами.

Краер слышал, как клинки звонко бились о сталь или с глухим звуком вонзались в тела, слышал крики сражавшихся в темноте бойцов, стоны раненых и надсадный кашель умирающих, видел тусклые вспышки света — это кто-то вбегал с зажженным фонарем, который тут же разбивали, или же открывались и тут же захлопывались двери в дальние помещения… При свете одной из таких вспышек он разглядел, что в конторе уже не осталось ни одного человека, который мог бы стоять на ногах, лишь один, пробитый насквозь арбалетным дротиком, попытался было приподняться… Самое главное, что цепь от лампы была… вон там, совсем неподалеку!

Мальчик метнулся вперед в темноте, нащупал трясущимися от страха пальцами горячий, жирный от копоти металл и в лихорадочной поспешности вскарабкался наверх, а вокруг в темноте продолжали умирать люди. У него был шанс выбраться по стропилам наружу, в темноту ночи, а не попасть в число многочисленных погибших, если бы он только смог…

Дрожа всем телом, он скорчился на влажной и скользкой от поднявшегося с реки тумана крыше. У него не осталось сил даже на то, чтобы плакать. Из развалин, оставшихся на месте второго склада, который горел уже много дней, но никак не мог догореть, все еще вздымались клубы дыма, но люди, бегавшие с ведрами и баграми, уже потирали натруженные поясницы, устало крякали и уходили, устало сгорбившись, чтобы поискать, где бы выпить пива или хотя бы просто прилечь и немного отдохнуть — в порту, который теперь освободился от власти Джекки-Ножа.

Краер смотрел вниз, туда, где должны были упокоиться тела его родителей, и в отчаянии шептал их имена. В проходе, ведущем к складу, внезапно вновь раздался перезвон клинков: это кто-то не сошелся во мнениях о том, кто должен унаследовать выпавшую из рук Джекки-Ножа власть в этом самозваном баронстве. Мальчик, которого иногда называли Пауком, слышал эти звуки, не обращая на них ни малейшего внимания. Когда жизнь разбита вдребезги, а месть осуществлена — и все это прошло так внезапно и настолько впустую, — что у него оставалось?

Слишком юный для того, чтобы драться, слишком малорослый для того, чтобы таскать тяжести, не знающий никакой иной жизни, кроме той, которая проходила в порту… такой подросток был не нужен никому. Никто ничего не доверил бы такому мальцу, зная, что ему приходилось лазить по крышам, прятаться и прибегать к самым разным уловкам. Вору, никчемному бродяге… сироте. Оставалось одно — умереть.

Краер Делнбон оторвал голову от крыши, покрытой растрескавшейся дранкой, и благоговейно спросил у бесстрастного тумана:

— Что же мне теперь делать?