Читать книгу - "Пленники Чёрного леса - Геннадий Авласенко"

— Чёрные вестники — это те, кто смог выжить, когда все погибли, так? — спросил он.

Гэл кивнул.

— Именно так. Странно, что ты не слышал о «вестниках» раньше. У вас что, их никогда не было?

Стив задумался. Было ли у них в селении нечто подобное? Кажется, нет. Во всяком случае, на памяти Стива. Впрочем, юноши их селения не часто отправлялись в военные походы, предпочитая изменчивой воинской славе монотонный труд земледельца. И когда дядя всё же решился отпустить в поход, его, Стива, жители показывали на старика пальцами и оживлённо судачили у него за спиной. Дескать, совсем из ума выжил…

— Что делают с чёрными вестниками? — спросил он. — Их убивают?

Гэл пожал плечами и усмехнулся, грустно и иронично.

— Когда как, — проговорил он, продолжая кривить в невесёлой усмешке обветренные губы. — Это — как решат…

Он замолчал, не договорив.

— Кто? — немедленно спросил Стив. — Кто должен решать, что делать с чёрными вестниками?

Гэл снова пожал широкими плечами.

— Ну, конечно же, Высокое небо! — сказал он, и в голосе его явственно проскользнула ирония. — Ну а своё решение Небо гласит устами местного жреца. Если жрец объявляет, что вестника надо казнить — его казнят в тот же день.

Гэл замолчал, опустив голову, и некоторое время они ехали молча, среди шума, гама и весёлого гоготанья разношерстного сброда, составляющего костяк банды Варкраба.

— Впрочем, — негромко буркнул Гэл, так и не подняв головы, — есть и другой вариант…

Он вновь замолчал, и Стив напрасно ждал продолжения.

— И какой же это вариант? — спросил он, поняв, наконец, что продолжения нет и не предвидится. — Вестника могут признать невиновным в том, что он смог остаться в живых, когда все остальные погибли?

— Ну что ты! — Гэл невесело рассмеялся. — Запомни, малыш — чёрный вестник виновен всегда, ибо такова традиция! А именно в слепом следовании старым замшелым традициям наша великая сила!

Тон, которым Гэл произнёс эти слова, заставил Стива слегка усомниться в истинности процитированного выше постулата. Он слышал это изречения с самого раннего детства: и от жрецов слышал, да и от дяди доводилось — и никогда ещё ни тени сомнения даже не возникала у юноши в том, хорошо это или плохо: слепо следовать традициям. А вот теперь, сейчас…

Впрочем, в дядином изложении традиции не назывались «замшелыми», и, возможно, дело было именно в этом…

— И что же тогда? — спросил он напряжённо, ибо, ещё ничего не понимая, уже понял главное: этот второй вариант гораздо хуже первого, хотя, что может быть хуже смерти…

— Что тогда?

Гэл вздохнул.

— Ну, скажем, жрец может упросить Высокое небо не лишать виновника жизни, дабы дать ему шанс исправиться… — замолчав, Гэл искоса взглянул в сторону юноши. — И знаешь, в чём состоит этот шанс?

— В чём? — спросил Стив, заранее сжав зубы.

— Смертная кара заменяется пожизненным служением жрецу.

— Что?! — с гневом и отвращением выкрикнул Стив, скрипнув зубами. — Воину стать слугой, пусть даже и у жреца?! Лучше смерть!

— Мой брат тоже выбрал смерть, — тусклым, безжизненным каким-то голосом произнёс Гэл, и голос его предательски задрожал. — Это было давно… ты тогда ещё и не родился, наверное…

Он замолчал, всецело углубившись в давние свои воспоминания, и воспоминания эти были, судя по всему, не из приятных…

— Твой брат был единственным выжившим из отряда? — осторожно спросил Стив, почему-то не решившись произнести тягостные слова.

Гэл взглянул на юношу, и во взгляде его Стив смог разглядеть глубоко затаённую боль и такую же затаённую жажду мести. Впрочем, к Стиву это не относилось.

— Когда брата подобрали на поле боя, он немногим отличался от убитых… — Гэл замолчал, вздохнул, для чего-то поправил перевязь меча. — Их было трое выживших, но один умер от ран, когда их везли на телеге домой. Так мой брат, сам того не подозревая, превратился в носителя чёрной вести.

— А если бы тот, третий, не умер? — спросил Стив.

Гэл улыбнулся, но вымученная эта улыбка показалась Стиву то ли болезненной гримасой, то ли жутким волчьим оскалом.

— Три человека — это ещё отряд! — сквозь зубы процедил Гэл. — А два — уже нет!

Некоторое время они ехали молча. Стив старался переварить, только что услышанное.

— По-моему, это глупо! — сказал он, наконец. — А, по-твоему?

— По-моему, тоже!

И снова некоторое время они ехали молча, думая каждый о своём.

— Жрец ненавидел брата, — снова заговорил Гэл, когда взаимное молчание слишком уж затянулась. — А тут подвернулся такой случай… — он замолчал на мгновение, искоса взглянул на Стива и добавил: — Жрец сам ухаживал за ранеными, так что у того, третьего воина шансов выжить, считай что, не было. Он просто обязан был умереть!

— Подожди!

Стив оторопело уставился на товарища.

— Ты хочешь сказать… — начал, было, он, но Гэл жестом приказал юноше замолчать.

— Я ничего не хочу сказать! — буркнул он почти зло и отвернулся. — Я сказал всё, что хотел!

— Но ведь этого не могло быть! — почти умоляюще проговорил Стив, тупо глядя на широкую, поникшую спину однорукого воина. — Это случайность, тот раненый… он мог умереть сам по себе, от ран. Ведь такое могло произойти, разве не так?

Гэл ничего не ответил.

— И потом, — проговорил Стив, стараясь убедить в своей правоте то ли Гэла, то ли, что куда более вероятно, себя самого, — ведь, если жрец, как ты говоришь, так ненавидел твоего брата, что мешало жрецу прикончить его самого. Ещё там, в телеге, по пути домой.

А он ведь выхаживал его, лечил, разве не так?

— Так! — рявкнул прямо в лицо Стиву Гэл, резко обернувшись к нему. — Именно так!

Выхаживал и лечил!

— Но тогда… — только и смог пролепетать юноша, — тогда ведь…

— Как ты не понимаешь! — уже спокойно, с горечью в голосе проговорил Гэл. — Жрецу нужно было не просто убить брата! Ему гораздо важнее было убить саму память о нём!

Унизить, втоптать в грязь… неужели это не понятно!

— Но ведь жрец… — голос Стива дрожал от волнения, — жрец на такое просто не способен!

Он не может ненавидеть кого-то из своих прихожан, он просто обязан любить их всех!

Любить, понимаешь!

— Конечно! — ровным, ничего не выражающим голосом произнёс Гэл. — Вот наш жрец и полюбил невесту моего брата, и полюбил её так сильно, что девушке пришлось стать младшей жрицей. Это была воля её родителей, сама же она по-прежнему продолжала любить моего брата, и жрец это знал. Впрочем, — добавил Гэл, немного помолчав, — их вражда началась раньше, гораздо раньше…