Читать книгу - "Бой вечен - Александр Афанасьев"

Барон Карло Полетти оказался немного не таким, как на фотографиях, которые ей удалось достать в Сети. Немного полысевший – но не слишком, на самой макушке, он не предпринимал никаких мер, чтобы скрыть это, не зачесывал волосы на косой пробор. Выше среднего роста, не худой – но и толстым его назвать было нельзя, обычное телосложение для пятидесятилетнего мужчины. Дорогой, но скромный костюм, внимательные глаза – он совершенно не походил ни на картинного магната, ни на банкира. Это как в том анекдоте, про одноглазого банкира. Сэр, а я знаю, с какой стороны у вас глаз не настоящий. И с какой же? С правой. Нет, не угадали, с левой. Угадал, сэр. Когда вы отказывали мне в кредите на лечение, я увидел в вашей стекляшке маленький отблеск сочувствия…

Карло Полетти был не таким.

– Сударыня, прошу вас… – Барон уже доставал содовую, настоящую итальянскую содовую, кажется, с мятой. – Не возражаете?

– О, нет, очень мило с вашей стороны…

Крис не знала, как себя вести. В Сити – некоторые велись на голые коленки… это за исключением тех, кому это было… не в масть, скажем так[113]. Жизнь инвестиционного банкира, бизнесмена не так проста, как кажется. Папарацци – слово, кстати, итальянского происхождения, хотя британские папарацци оборзели вконец – караулят за каждым углом. Супруга только рада будет газетному скандалу – появится возможность для развода и раздела имущества в свою пользу, а речь в таких случаях идет о миллионах, если не миллиардах. Грязный скандал в газете может привести к нервозности на бирже и падению курса акций, которые заложены в банке как обеспечение под инвестиционные проекты, банки могут занервничать и потребовать внести дополнительное обеспечение, что приведет к еще большему падению акций из-за проблем эмитента с банками… ну, поняли, в общем. Гибельное пике. Про секретаря и говорить смысла нет. Секретари есть у многих, у многих это бывшие модели и просто очень красивые женщины – но спать с ними рискуют только редкостные идиоты. Дело в том, что женщина воспринимает секс несколько иначе и после секса считает, что у нее есть некоторые права на мужчину. А если мужчина показывает, что никаких прав нет и это был просто секс – то за этим следует обида, а потом – и месть. Как может отомстить секретарь, знающая все сокровенные тайны, держащая руку на пульсе фирмы, – и думать страшно. Так что журналистки, пришедшие за интервью, часто были одним из самых безопасных вариантов. Но Крис понимала, что это – не тот вариант. Просто понимала – и все.

Банкир поставил перед ней большой бокал с содовой мятной настойкой и кусочками колотого льда.

– Признаться, я несколько удивлен… – сказал он. – Мы не торгуемся в Сити со времен взрыва Балтийской биржи[114]. Не ожидал, что британским инвесторам будет столь интересно услышать о нас…

– Признаюсь, я работаю не только на холдинг Таймс, – потупила глаза Крис.

– Вот как? А на кого же еще, сударыня?

– На себя саму, сэр. Я собираю материал для книги.

– Вот как? И чему же будет посвящена эта книга?

– Борьбе с коммунизмом.

Крис внимательно глядела на банкира, но он никак не отреагировал – не вздрогнул, не отвел взгляд.

– Борьбе с коммунизмом… Вообще-то, сударыня, вы меня удивили. Такие книги обычно пишут писатели… несколько другого склада.

– Да… но я считаю, что свежий взгляд на проблему будет кстати. Тем более что, по крайней мере, половина читателей всех книг – женщины, но издатели почему-то упрямо игнорируют этот факт…

– Да? Полагаю, с вашим появлением в издательстве они уже не смогут и дальше игнорировать этот факт…

– Это комплимент?

Она ждала улыбки. Улыбки охотника, которая появляется в этот момент почти у всех самцов. Но улыбки не было.

– Нет. Это констатация факта. Но боюсь, сударыня, я не смогу ничего сказать о коммунизме, кроме того, что я его ненавижу. Это варварская религия, подрывающая саму основу нашего общества и проповедующая путь к светлому будущему через террор и убийства[115]. Коммунизм делает невозможным дальнейшее развитие из-за обобществления и отказа от ответственности. Из-за коммунизма в восьмидесятые годы наша страна оказалась отброшенной в развитии на тридцать лет назад.

– Я понимаю. Позвольте…

– Нет, сударыня, не позволю, – барон смягчил резкие слова улыбкой, – в какой-то степени меня тоже следует считать пострадавшим от коммунизма. Так что любой разговор об этой чуме для меня в тягость…

Крис несколько мгновений решала, говорить или нет. И все-таки не рискнула – упоминание могло привести к тому, что интервью закончится и не начавшись толком.

– Хорошо. С вашего позволения, давайте поговорим о вашем бизнесе. Вы не могли бы сформулировать свое кредо?

– Что, простите?

– Кредо. Ну… в нескольких словах сформулировать, как вам удалось добиться такого успеха в бизнесе.

– Ах, это. Мое… кредо, если его можно так назвать – можно сформулировать только одним словом – «работать». Работать, работать и еще раз работать.

– Весьма странное кредо для дворянина, – улыбнулась Крис.

– У вас весьма превратное впечатление о дворянстве, сударыня. Впрочем, оно такое у всех нуворишей. Дворянство – это прежде всего обязанности. Мой отец с детства заставлял меня участвовать в крестьянских работах рядом с замком.

– Ваш отец… Вы можете немного рассказать о нем?

Барон споткнулся.

– Зачем это?

– Полагаю, читателям вы интересны не только, как человек, создавший из ничего второй банк Европы, но и как личность.

– Вот как. Мой отец был… он был суровым человеком.

– Суровым?

– Нет… вы не так поняли. Он пальцем ко мне не прикоснулся… можно сказать, что он растил меня один, потому что мать умерла. Он… никогда и никому не давал никаких поблажек. Никогда и никому. Но и себе он их не давал в первую очередь. В первую очередь он сурово относился к себе самому.

Ну, да. А потом привел в дом жену – ровесницу тебе. Наверняка ты воспринял это как предательство, только не хочешь говорить об этом. По крайней мере, я бы восприняла это именно так. Как предательство.

– Вы учились в Швейцарии.

– Да, но это ничего не значит.

– Вот как? – подняла брови Крис.

– Да. Даже самый хороший университет даст вам не более десяти процентов от тех знаний, какие у вас должны быть, чтобы заниматься чем-то. Остальное приобретается только практикой. Работой с людьми.