Читать книгу - "Путешествие на восток - Кирилл Клеванский"

— Тим Ройс, боевой маг. — Я не стал акцентировать внимание на том, что у меня всего один класс образования. Да и тот без диплома об окончании — на вручение заветной бумажки, как вы знаете, у меня не было возможности явиться.

Девушка снова хмыкнула и развернулась к лестнице. Небрежным жестом она откинула свои густые волосы и медленно двинулась к концу коридора, плавно покачивая бедрами. У самого выхода с этажа она остановилась, бросила на меня мутноватый взгляд и обронила:

— Точно сработаемся, — после чего поспешила спуститься вниз, скрываясь из поля зрения.

Я лишь устало вздохнул. Все волшебницы военной профессии — это сумасшедшие стервы. Даже герцогиня Лейла, добрейший и милейший человек, иногда показывала острые зубы, которыми только глотки драть. Ну а уж про Нейлу и говорить нечего. До сих пор, вспоминая ее магию, я ощущаю дрожь и инстинктивное желание спрятаться в овраге. А теперь вот еще одна, Азалия Тамир, полюби ее все демоны бездны разом. Прощай уже почти отдохнувшие нервы, здравствуй очередной раунд безумной круговерти. Пожав плечами и помахав в воздухе рукой, словно пытаясь отогнать от себя проблемы, я постучался в дверь. Тишина. Постучался еще раз. Опять тишина. Подозревая худшее, я ворвался в комнату, но меня тут же ослепили. Причем ослепили яростным потоком холодной воды. Утерев лицо, я осмотрелся. Рядом стояла ухмыляющаяся Мия, держа в руках глиняный кувшин.

— Ты здорова? — ошарашенно спросил я. Нет, я понимаю, если бы передо мной стояли Руст, или Пило, или Ушастый, светлая ему память, или любой иной из специального отряда наемной армии «Пробитый золотой», тогда и вопроса бы не возникло. Сам виноват — попался на простецкий армейский подкол с водяным ведром, то бишь кувшином.

— О, мне просто показалось, что ты слишком разгорячился на жарком алиатском солнце. Вот я и решила тебя немного охладить.

Я даже не нашелся что ответить, только где-то далеко смутно дребезжала догадка, что вроде как вчера кувшин был пуст. Хотя демон его знает, может, рабыни вместе с бадьей второй принесли. Они тут вообще как вездесущие духи, вроде и есть, но фиг заметишь, если специально внимание не обратишь.

— Спасибо за заботу, — проговорил я.

— А где эта? — поинтересовалась Мия, сделав ударение на последнем слове.

— Демоны ее знают. Она мне нож вернула и удалилась.

С этими словами я подошел к шкафу, вытащил мешки, взвалил их на спину и повернулся к тори. Та почему-то смотрела в диаметрально противоположную сторону, при этом на щеках был виден легкий румянец, а на устах плясала улыбка. Мы вышли из номера, закрыли за собой дверь и спустились по лестнице в холл. На улице все еще брезжил сумрак. Он вязкой плащаницей окутывал спящий порт, принося с собой прохладу, почти холод. Ночи в пустыне и на ее границе так же холодны, как осенние деньки в Империи или Нимии.

В зале было пусто, и лишь за некоторыми столиками сидели самые нестойкие ребята. Вернее, они лежали лицом в тарелках. Кто-то храпел, другие просто замерли, словно каменные изваяния. А вон там, в углу, на подушках, разлеглась целая компания, будто подарки вокруг елки, в качестве которой выступал высокий пузатенький кальян. Минуя парадный вход, мы прошли к заднему, выводящему во двор. Этот ход вел к стойлам, служебным помещениям и, что удивительно, к городским воротам. У небольшой насыпи нас уже ждал Хасим. Он о чем-то разговаривал с шарханкой, активно жестикулируя. Та лишь поглядывала на него с легкой ноткой пренебрежения. Заметив нас, парнишка успокоился и низко поклонился Мии.

— Приветствую вас, прекрасная тори, — почтительно сказал Хасим. — Прошу прощения за Азалию. Она воплощает в себе все пороки шарханов, в том числе и непочтение к светлорожденным. Правда, и достоинства она воплощает тоже.

— Я не держу зла, — покачала головой Мия. — У меня большой опыт общения с шарханами, и Азалия — не худший пример.

Ну а мне, как всегда, отводилась роль декорации, в крайнем случае — тяглового мула. Алиатцы, улыбнувшись мне, пошли вперед, обсуждая предстоящий поход. Как выяснилось, мы будем двигаться строго на восток. В основном перед рассветом, немного после, а также ближе к вечеру и частично ночью. Потому как в иное время суток либо так жарко, что можно упасть от обезвоживания, либо так холодно, что можно спокойно превратиться в ледышку. Ох уж эти пустыни, настоящее испытание для любого человека.

Петляя между невысокими жилыми домиками, мы все ближе подбирались к выходу из города. Наконец впереди замаячила невысокая стена, без башен, без парапета или навеса, просто каменное строение с массивными воротами, обитыми железными полосками. У входа стояли четверо стражников в легких кожаных доспехах, которые и от скользящего удара не всегда уберегут. Впрочем, иное обмундирование носят лишь местные легионеры, иначе говоря — армия султаната. Да и то надевают лишь в случае серьезных войн. Вот и получается: имперцам в Алиате не повоевать, а алиатцам — в Империи. Так и стоят две страны, мозоля друг другу глаза. За выход из города с нас взяли по четверти дитира, в итоге получилась ровно одна серебруха.

За воротами же простиралось обычное пустынное приграничье. Редкие кустарники, налетевший песок, словно ковер, укрывший землю, какие-то хитиновые твари, ползающие туда-сюда, и жужжание насекомых. А в редких местах, где нет песка и стремной растительности, под ногами виден камень, белый или серый, но чистый и без влаги, будто отполированный. Наконец, попетляв среди паутины протоптанных дорожек, мы поднялись на холм (скорее земляной вал), с которого открывался потрясающий и одновременно с этим ужасающий вид.

Помните, когда-то давно я называл нашу небольшую торговую группу из четырех повозок караваном? Так вот то была компания единомышленников с парочкой лошадок, потому как то, что сейчас находилось под холмом, и было настоящим караваном. Среди белых шатров, в окружении лошадей, верблюдов и непонятных мохнатых существ находилось огромное количество людей. Навскидку гомонящая толпа, в которой то и дело раздавались крики, смех, даже звон стали, насчитывала примерно сто пятьдесят человек. Повозок здесь не было, но, как я тут же догадался, весь хабар тащили на верблюдах.

Мы стали спускаться ниже, а ощущение было такое, будто ты идешь к морю, медленно погружаясь в холодные воды. Воздух вокруг менялся, становясь более спертым, но не таким сухим и душным. Все чаще до слуха доносились всевозможные лагерные звуки, от стука дерева до трепета плотной ткани. Иногда раздавалось ржание, порой фырканье верблюдов, слышалась брань какого-нибудь нерадивого, на которого попал плевок корабля пустыни. Мы шли сквозь лагерь, и частенько я ловил на себе и на Мии заинтересованные и любопытствующие взгляды будущих попутчиков. Они словно приценивались, делали выводы и вновь погружались в круговерть собственных забот. Один раз, проходя между двух белоснежных, будто открахмаленных шатров, я решил, что солнце действительно слишком сильно припекло.

Там, рядом с маленькой девочкой, стояла лиса. Наверное, ничего необычного в этом нет, разве что лиса была размером с добротного коня, с седлом на спине, мощными лапами, вытянутой мордой и двумя хвостами. Но наваждение прошло, а мы уже спешили дальше, не было возможности обернуться. Так что я решил, что действительно нужно почаще споласкивать лицо хоть чем-нибудь.