Читать книгу - "Ушелец - Максим Хорсун"

Спрыгнул на гладкую каменную площадку, припорошенную, словно снегом, белесой пылью. Кроме этой пыли, здесь не было ничего, что напоминало бы Забвение. В шагах двадцати от себя увидел ровный край, за которым клубились черно-красные тени. Странное и одновременно страшное зрелище. Создавалось впечатление, что за этой гранью скрывается геенна огненная. Что среди полей клокочущей магмы непрерывно копошатся грешные души и демоны, отбрасывая на небо свои тени… А что небо? Выгнул спину и посмотрел вверх: над разбитым шаттлом возвышалась отвесная стена высотою примерно в полкилометра. Дальше — уступ и вновь подъем. Амфитеатр богов. Но небо высоко…

Угораздило ведь!

Неожиданно Раскин почувствовал себя в фокусе гигантской линзы. Понятно — Всеобщность все-таки нащупала его и на дне чужого мира.

Обошел шаттл по кругу: изувеченный корпус челнока серебрился кристаллами водяного льда. Здесь он останется на веки вечные. Быть может, лет через миллион, когда о Всеобщности и Грибнице будут помнить лишь камни на безлюдных планетах под умирающими солнцами, в космосе появится новая раса, которую заинтересует изучение временной аномалии и которая сможет покорить Забвение. На поверхности планеты обнаружатся многочисленные артефакты, оставшиеся от людей, и молодая раса поймет, что они здесь — не первые. Рискнут спуститься внутрь немыслимого Кратера и, к своему изумлению, обнаружат примитивное космическое средство со следами произошедшей катастрофы и заключенные в скафандры тела двух существ. Поймут, что и здесь их опередили первопроходцы с неизвестной (предположительно — давно уничтоженной) планеты…

«Ты ничего не добился, — говорила Всеобщность. — Как только произойдет инициация, ты будешь мгновенно отделен от системы. Провал, Ушелец, провал! Знаешь, сколько смертей окажется на твоей совести? Нет? Впрочем, прочувствовать эти муки как следует ты не успеешь, — погибнешь от „смещения“ либо от нехватки кислорода. Или же тебя сожрет изнутри собственная Грибница, ведь она будет крайне рассержена насильственным выходом из Всеобщности. Вспомни: ты когда-то пришел к выводу, что Всеобщность — не просто космический фактор, а часть Мироздания. Не имеет значения, что ты принял это, рассчитывая пустить пыль в глаза. Вывод был правильным. Против Мироздания — ты ничто!»

Тикитикитикитики!

«Смещение!»

Раскин привалился к борту челнока, одновременно разгоняя метаболизм. Войдя в одну фазу со «смещением», он понял, что возня теней за краем пропасти прекратилась, будто бы ее и не было. Над бездной поднимался серебристый туман.

Медленно, но неизбежно он поглотил площадку, разбитый шаттл и человека, вздумавшего сопротивляться природе Забвения и Мирозданию в лице многоликой Всеобщности.

Раскин закрыл глаза, когда по щитку шлема растеклась светлая взвесь. Открыв их, понял, что он не один. Сквозь однородное марево просматривались силуэты трех людей. Они стояли у края пропасти, словно только что поднялись из глубины. Раскин двинулся им навстречу.

— Существует ряд условий, определяющих возможность контакта двух цивилизаций, — сказал Гордон Элдридж, когда Раскин приблизился настолько, что мог бы при желании пожать ему руку. Элдридж был высоким молодым человеком в легком полускафандре без шлема. Зачем ему шлем? Полускафандр сиял, как доспехи архангела. Несуществующий ветер трепал аккуратно подстриженные светлые волосы. Элдриджу было комфортно внутри этого тумана, который, оказывается, превосходно проводил звук. Слева от Элдриджа стояла Скарлетт Грей — в парадной форме, но без кителя, почти такая же высокая, как молодой колонизатор, и мускулистая, словно древнегреческая Артемида. Скарлетт… Ее скрученное агонией тело он оставил в кабине шаттла. Справа… Вероника была одета в те же пятнистые брюки и куртку астрогатора, в которых он увидел ее, когда отлеживался в лазарете «Небиро». Перекладывала заколки из кулачка в кулачок, словно испытывала неловкость. Смотрела под ноги, будто не решалась поднять глаза на Раскина, будто чувствовала себя в чем-то виноватой.

Пережитое крушение и гибель Скарлетт как-то сгладили чувства, которые он испытал, когда понял, что Вероники больше нет. Теперь же, глядя на свою женщину, стоящую в компании двух покойников, он понял, что значит «безвозвратно».

Жестоко Забвение, заставившее пережить это чувство во второй раз.

Контрольный выстрел.

— Во-первых, вектор времени… — начал Элдридж.

Раскин неожиданно сделал шаг вперед и взмахнул перед лицом старого приятеля рукой. Элдридж не шелохнулся, продолжая говорить. Раскин понуро опустил голову. Они — все равно что голограммы, проецируемые рекламными роботами, — понял ушелец, — каких полным-полно на Земле. Электронные глотки, воспроизводящие чужое послание.

— …для этих двух видов вектор времени должен иметь одинаковое направление. Контакт не случится, если одна раса существует, перемещаясь во времени из прошлого в будущее, а вторая, наоборот, — из будущего в прошлое. Кроме того, их временные масштабы обязаны соотноситься, а единицы измерения — секунды, минуты, часы и так далее — иметь равные значения.

— Вероника… — позвал Раскин.

Запоминать! Запоминать каждую черту лица, каждый волосок, каждый жест, пока она здесь — как живая. Ему не выбраться с Забвения, но в свои последние минуты он будет думать о ней и ни о чем другом. Запоминать, черт возьми!

Вероника сжала кулаки. Раскин услышал хруст ломающейся пластмассы.

— Во-вторых, в жизненном пространстве наших условных цивилизаций должны действовать одни и те же физические законы. В-третьих, представители этих рас должны обладать телами сравнимых друг с другом размеров и одинаковой природы. Чрезвычайно сложно человеку, состоящему из органических молекул, не только наладить контакт с существом, плоть которого — поле и волны, но даже отличить его от элементов окружающей среды.

— А «в-четвертых» будет? — устало спросил Раскин. Похоже, Забвение, как и Всеобщность, навязывает ему свои правила. Что ж, придется играть. Скарлетт в ответ на его мысли широко улыбнулась.

— В-четвертых, — невозмутимо продолжил Элдридж, — они должны быть приблизительно равны в могуществе. Межзвездное путешествие — значит, необходимость в технических средствах и энергетических ресурсах, а не перемещение усилием мысли…

— Со скоростью мысли! — вставил Раскин.

— …и со скоростью мысли, — согласился Элдридж. — Исходя из сказанного, становится ясно, что человечество весьма ограничено в выборе союзников. И даже в некотором смысле слепо.

— Не переживай, — Раскин смог усмехнуться, — я привел тебе партнера сравнимых размеров, сопоставимого могущества и… чего еще там? А! Сходной природы!

— Всеобщность сообщала о себе искаженные факты, — сказала Скарлетт. Раскин заметил, что покойная валькирия смотрит мимо него — на разбитый шаттл, в кабине которого… Ушелец поспешно перекрестился. В руке внезапно появилось фантомное ощущение чужих пальцев, сжимающих запястье смертельной хваткой. — Подобно человеческой расе, которая в течение нескольких веков использовала радиотелескопы для поиска сигналов от внеземных цивилизаций, споры Обигура также были заинтересованы в познании Вселенной. Обладая иными чувствами и иными возможностями, они предприняли попытку исследовать чужие миры путем передачи через пространство своей информационной матрицы. Как все мы помним, Обигуровские споры, по сути, — мобильные колонии простейших. Одноклеточные чужих планет, по их расчетам, попав под воздействие излучения, несущего информационную матрицу, должны были принять их сущность, образовать схожие структуры и дать жизнь коллективному разуму идентичного принципа. Для передачи данных Обигуровские споры создали на своей планете три устройства, образовавшие первый Треугольник…