Читать книгу - "Рассказы ночной стражи - Генри Лайон Олди"

– Он говорит, – чиновник старается изо всех сил, – что самурай в маске лисы сражается как человек высокого роста, с длинными ногами и руками. Внешне он вовсе не таков, нельзя понять, откуда у него эти ухватки. Но, как ни странно, ему это удается! Если бы варвар не знал, что некий hidalgo… э-э… некий самурай пропал без вести и наверняка умер, он решил бы…

Зря я отвлекся. Пропустил важное. Ворон с лисой сошлись вплотную, клинки скрещены в самом невозможном сочетании. Я вглядываюсь – и не могу понять, что означает эта изысканная композиция. Что-то подобное было во время поединка Омуры с Хосокавой. Но там скрестились два клинка, а здесь их четыре.

Знать бы, как ворон высвободился?

Рукоятью кинжала он бьет лису в морду. Время выбрано неудачно, способ тоже не слишком удачен – лиса успевает отшатнуться. Но кончик одного из прутьев корзинки цепляется за край маски.

Рывок оставляет Мигеру без актерской личины.

С дикой скоростью ворон отлетает назад. Впору поверить, что перед ним взорвали праздничную ракету с серой и древесным углем. То, что не могло сделать оружие, сделала лицевая плоть каонай. Ворон испуган, ворон в ужасе.

– El es un leproso^[72]! – вопит он.

Я не знаю, что делать. Вспороть себе живот?

Мигеру опускает оружие вниз. Стоит, как стоял в начале поединка. То, что заменяет ему лицо, бесстыдно обнажено в присутствии толпы самураев, первого министра, сёгуна.

– Слышите? – кричит Мигеру. – Этот человек говорит, что я прокаженный!

Гогот самураев служит ему ответом. Смеются все, даже сёгун.

– Он боится подхватить от меня эту заразу!

Гогот превращается в бурю. Многие хватаются за животы.

– Сказать ему, как получают такую болезнь?

– Да! – откликаются самураи.

– Сказать!

– Только пусть выедет из Фукугахамы!

– Здесь он не заразится!

– Это прекрасно! – сёгун вытирает слезы платком. – Это чудесно! Такое унижение варвара… Рэйден-сан, вы меня не разочаровали!

– Рэйден-сан умен не по годам, – соглашается министр Фудзивара. – У моего господина острое зрение. Среди множества людей мой господин всегда примечает того, кто достоин возвышения.

Сёгун недобро щурится:

– Это так, мой дорогой Фудзивара. Я примечаю, а вы обходите этих людей почестями и должностями. Сколько раз я уже говорил вам об этом?

Первый министр смущен. Он кланяется и умолкает.

Меж тем Рикарду-доно уже оправился от потрясения. Он не понимает, что кричат ему самураи, но смех ясно говорит варвару: ты ошибся, это не проказа.

«Что же это?!» – читается во всей позе варвара.

Мигеру что-то говорит Рикарду-доно. Оборачивается к помосту:

– Я объяснил ему: это маска. Маска под маской, и снова маска. Никто не увидит больше моего настоящего лица.

– Га-а! Никто!

– Никто и никогда!

– Га-а-а! Никогда!

– Даже если сорвет с меня одну маску за другой! И знаете, что он ответил?

– Что?! – вскипает толпа.

– Что же? – спрашивает сёгун.

Я вижу чудо: безликий – кумир самураев.

– Что это обет безумца! Наиглупейший из всех обетов!

– Ха! Дурной варвар!

– Пустая башка!

– Ему неведомо, как теряют лица!

– Дарэмо Домо!

– Эй, Никто Никак! Просвети болвана!

Зрители насмехаются. О, насмешка понятна Рикарду-доно без перевода! Чем платят за презрение? Сталь из Тореду приходит в движение, ворон отправляется в полет. Краткий миг лязга и скрежета. И вот клинки скрещены вновь, но это длится недолго. Лязг возвращается, усиливается, четыре полосы стали брызжут искрами.

Три полосы.

Меч Рикарду-доно выныривает из скрежещущего водоворота, летит в толпу. Кто-то ловит меч, торжествуя, поднимает над головой. Но никто не смотрит на удачливого самурая, не восхищается его ловкостью. Все взгляды прикованы к месту схватки.

Варвар лежит на спине. Мигеру наступил на его руку, вооруженную кинжалом. Острие клинка безликого упирается варвару в ямочку между ключицами. Капюшон упал ниже, лицевая плоть моего слуги почти не видна.

– Donde pongo el ojo, – говорит Мигеру, – pongo la bala^[73].

Я не понимаю. Рикарду-доно понимает.