Читать книгу - "Эмма, фавн и потерянная книга - Мехтильда Глейзер"

Я наконец снова обрела почву под ногами.

– Жаль, – сказала я. – Знаешь, иногда можно спасти вечер, если на время забыть об остальном мире и клубах. Даже если рядом висит спутник из картонки.

Я отвернулась, чтобы уйти.

– Ох, Эмма! – вздохнула Хелена. – Дарси, лучше не обращай на нее внимания. Она неделями лепила осколки зеркала к обувной коробке и, наверное, все еще не может отойти от действия клея. Может, пойдем выпьем чего-нибудь?

Я заскользила между танцующими.

– Спасибо, я вообще-то уже хотел уходить, – успела я услышать голос Дарси, но тут диджей сменил музыку и включил громкость на полную.

В ту ночь я долго не могла заснуть. «Первый урок» закончился, как обычно, ровно в полночь, и, поднимаясь к спальням, я выслушала подробный рассказ Шарлотты о том, какие у Тоби смешные ямочки на щеках и, конечно, ужасно-абсолютно-сверхмилый акцент. Шарлотта была на седьмом небе, а я злилась на Дарси.

– Нормальная была вечеринка, – пробурчала я, когда мы наконец улеглись по кроватям. – В Штольценбурге всегда так отмечают.

Ханна вздохнула:

– По-моему, было классно, ты суперски все организовала. Почему ты так нервничаешь из-за Дарси? Я его почти и не заметила. И наверное, эта парочка и так скоро уедет.

– Только Шарлотте лучше тебя не слышать.

– Ну да, но ведь все так. Чего этому парню еще тут делать? Предаваться воспоминаниям?

– Да уж.

Судя по тому, что я узнала, Дарси ушел из школы вскоре после моего приезда в Штольценбург, ведь именно тогда случилось то происшествие с девушкой. С Джиной де Винтер, его близняшкой. Об этом я конечно же слышала. Все стряслось за несколько месяцев до того, как мой папа стал директором. По слухам, именно это происшествие и послужило настоящей причиной тому, что ректор Бойерле наконец решился уйти на пенсию. Говорят, Джина была тихой школьницей, ничем не выдающейся, но доброй и милой. Девушкой, которая ходила на занятия в театральную студию в надежде побороть свою стеснительность.

И вдруг одной ночью она исчезла без следа. Никто не знал куда. Вещей с собой Джина не взяла, да и сигнализация не сработала. Полиция тщетно искала ее, но в конце концов расследование прекратили. Девушку до сих пор не нашли. Конечно, среди учеников интерната ходило множество слухов. Говорили обо всем, начиная с похищения и заканчивая романтическим побегом с загадочным незнакомцем. Многие даже уверяли: Джина уехала в Америку, чтобы начать карьеру певицы, и сейчас зарабатывает съемками в рекламе.

Так или иначе, исчезновение девушки вызвало много шума, а ее брат через короткое время уехал обратно в Англию. Наверное, он и сейчас останется ненадолго. Ханна права: нет никаких причин переживать из-за него. Если повезет, Дарси уедет так же внезапно, как и появился. Только его друг пусть останется ненадолго. Из-за Шарлотты. Редко я видела ее такой счастливой.

В последний раз в настолько приподнятом настроении Шарлотта была незадолго до ее визита к королеве прошлой осенью. Вся ее семья, как и другие избранные, была приглашена в Букингемский дворец на чай. И Шарлотта много дней решала, какое платье надеть. К несчастью визит на чай обернулся катастрофой, Шарлотта и ее сестричка Джун даже попали на обложку британской газеты «SUN». Шарлотта так болезненно переживала тот случай, что мы никогда не говорили о нем. Она даже боялась, что больше не сможет показаться на людях в родной стране. А по-моему, история со временем должна была зарасти травой, ведь Шарлотте не исправить того, что они с Джун съели тогда испорченный бекон и их прихватило прямо во время аудиенции. Тоби Белл, во всяком случае, ни словом не упомянул об этом происшествии. Вполне возможно, что он вообще о нем не слышал. Ведь не каждый читает «SUN».

«SUN»… что за дурацкое название для газеты. Ее что, назвали так потому, что она появляется утром, как солнце? Или это как-то связано с воскресеньем, «Sunday»?

На этой мысли я, наверное, заснула, ведь вдруг оказалось, что светящиеся циферки моего будильника показывали три сорок семь, а я ужасно замерзла.

В этом не было ничего удивительного: окно было распахнуто настежь. Я щелкнула выключателем прикроватной лампы и окинула взглядом кровать Ханны. Та спала, натянув одеяло на голову, а из-под одеяла доносилось приглушенное похрапывание. Почему она открыла окно? Ей что, хотелось, чтобы мы замерзли до смерти? Или ветер откинул створку, потому что мы не довернули ручку до конца?

Занавески призрачно колыхались около моего письменного стола. Я с трудом заставила себя покинуть теплую постель. Метнулась к окну, закрыла, потом – до батареи, включила ее, достала из шкафа пару толстых носков и покрывало и забралась обратно в кровать. Для конца августа ночь была действительно очень холодной. Почему в последние дни температура так резко упала?

Понемногу я начала согреваться под одеялами. И почти сразу у меня закрылись глаза. Я нащупала рядом выключатель, чтобы погасить лампу. Скользнула пальцами по бумаге, потрепанному полотну обложки и… разве это возможно? Ветер дул так сильно? Я, повернув голову, заморгала.

И разом проснулась совершенно.

Книга была открыта.

Она лежала там, где я ее и оставила: на маленькой тумбочке рядом с моей подушкой. Но она была открыта, пролистана значительно дальше. Я взяла книгу и вчиталась в текст.

Эта запись была из новых, почерк – современный, да и по фломастеру видно. Датирована августовским вечером четыре года назад. Видимо, тогда проходил «Первый урок». Я пробежала глазами несколько страниц и вздохнула. Там в деталях описывались гости, напитки и музыка. В деталях, не особо интересовавших меня ночью четыре года спустя. Страницы скользили у меня между пальцами. Правда, там говорилось что-то и о ломтиках лосося, м-м…

Тут я задумалась и поняла, что проголодалась. В этом году на вечеринке закусок, к сожалению, не давали, а ужин закончился уже несколько часов назад. А лосося я правда люблю. И ломтиками. И просто так. Ох!

Мне потребовалось приложить все силы, но я заставила себя еще раз встать. На этот раз чтобы проскользнуть на кухню и сделать бутерброд с сыром. Я натянула свитер поверх пижамы и пошла по пустым коридорам.

Толстые ковры приглушали мои шаги. Мне казалось, что я скольжу совершенно беззвучно. Старая громадина замка не молчала, с ней такого не бывало. Всегда или поскрипывали балки, или что-то шуршало по углам. Тени танцевали на картинах и рыцарских доспехах. За четыре года я уже привыкла к этому и нисколечко не боялась. В Штольценбурге привидений не водится, а даже если бы они и были, я не из тех, кто верит в такую чушь. Штольценбург – мой дом.

На ходу проглядывая книгу, я пускала луч фонаря по новым и новым записям, отмеченным фломастером. Кто бы ни писал в эту книгу последним, записи он вел прилежно.

Из главной кухни на первом этаже был проход в холодильную камеру, которую не одно поколение учеников опустошало по ночам. Я тоже была здесь не один раз и быстро нашла все, что искала, да и еще всякую всячину. Нагруженная бутербродом, пакетиком какао и половинкой банана (другую половинку съела еще по пути), я через четверть часа вернулась в нашу комнату и замерла на пороге.