Читать книгу - "Отражение. Зеркало надежды - Галина Гончарова"

– Фамилия?

– Домашкина. Эм Гэ.

– Паспорт.

Получив просимое, дежурный что-то записал в толстенном журнале, потом снял трубку внутреннего телефона.

– Никаноров у себя?

Выслушал ответ, кивнул и махнул рукой Матильде.

– Двести двенадцатый кабинет.

– Спасибо.

Матильда прошла через турникет, металлоискатель и решетку – поочередно, и поскакала вверх по лестнице.

– Малечка, возьмешь контроль?

– Давай.

– Боюсь, не сдержусь.

– Сестренка, ты знаешь, я тебе помогу всегда.

– Тогда… лови!

Малена перехватила контроль над телом и тут же остановилась.

– Ты чего?

– Я – Домбрийская!

– Но я-то нет?

– Это не повод прибегать взмыленной лошадью! Где зеркало?

– Зануда. В сумке, в левом кармашке.

– Вот и отлично. Расческа…

– Оно же и расческа. Складное.

– Замечательно!

И ее светлость принялась приводить себя в порядок.

Вдох-выдох, чтобы кровь отхлынула от лица, а дыхание успокоилось, посмотреться в зеркало, убрать разводы от туши под глазами, здесь не цирк с очковыми медведями, волосы пригладить и заново стянуть в хвост…

Вот так.

И к двери кабинета подходит уже не взмыленная соплюшка, нет. В дверь кабинета властно постучала наследница рода Домбрийских.

Как это много значит! Осанка, поворот головы, выражение лица, движения тонких рук…

Не столь важно, во что ты одета, дворяне и в лохмотьях оставались дворянами. Но внутреннее достоинство, которое заставляет тебя расправлять плечи…

Я – Домбрийская.

И улыбка. Легкая, вежливая, чуточку надменная…

Я оказываю вам любезность, придя сюда. И мы все об этом осведомлены. А потому – держитесь в рамках, господа!

Мария Домашкина сидела у стола Семена Семеновича и выглядела откровенно жалко и гадко.

Нищенская одежда, плаксивое выражение лица, какие-то бумаги, разбросанные на столе, толстые пальцы с коротко обрезанными ногтями, вцепившиеся в сумку и неприятно шевелящиеся, словно опарыши…

Матильда выглядела гораздо лучше. Но внешность ведь не главное, главное – карты? Карте место!

– Добрый день, Семен Семенович, Мария Ивановна.

– Мотенька! – возопила означенная Мария Ивановна.

– Попрошу без эмоций! – рявкнул Семен Семенович, догадываясь, что ничего толкового он не услышит. – Матильда Германовна, присаживайтесь.

– Благодарю.

Аристократы не разваливаются на стуле всем организмом. Они присаживаются с выпрямленной спиной, примерно на половину сиденья. Сумка занимает свое место на спинке стула, руки спокойно лежат на коленях, голова чуть склонена набок, на лице внимание и сосредоточенность.

– На вас тут заявление поступило.

Молчание. Только молчание.

– Мария Ивановна Домашкина жалуется, что вы ее не пускаете домой…

Малена молчала. Пусть выговорятся.

– На жилплощадь, которая после смерти ее матери должна принадлежать ей. И еще не поздно вступить в наследство. Вы можете что-то сказать по этому поводу?

– Разумеется, Семен Семенович. На момент смерти у моей бабушки не было никакого имущества, соответственно, ее дочь ничего не наследует. Более того, я не понимаю, что нужно этой женщине на моей жилплощади.

– Как – не было?! – возмущенно возопила Мария Ивановна. – Да у мамы всю жизнь была квартира, вот эта самая! И дача у нее была, и гараж…

Малена слушала с выражением вежливого интереса. Потом протянула руку за сумкой.

– Прошу приобщить к делу.

И выложила на стол документы.

– Дарственные. На все вышеперечисленное. Договор ренты. Это копии, но заверенные.

Семен Семенович пробежал глазами документы.

Мария Ивановна глотала воздух, как будто он внезапно закончился в кабинете. Или – не внезапно?

«Не дай бог, я в нее пойду», – вздохнула Матильда.

«Ты – уже не пойдешь, – утешила подругу Малена. – Молись за детей».

Матильда представила, что ее ребенок станет вот таким… и девушку реально затрясло.

«Ни за что! Сама пришибу! И будет это ударом милосердия!»

Малена ответить не успела. Читал Семен Семенович быстро.

– Ну, что я могу сказать? Мария Ивановна, судя по документам, претендовать вы ни на что не можете. Ваша мать, Майя Алексеевна Домашкина, подарила все своей внучке. Можно, конечно, подавать в суд, дело ваше…

– Как – подарила?!

Толстые пальцы выхватили бумаги, тетка – девушка органически не могла воспринимать ее матерью – вчиталась, нещадно мусоля указательный палец…

«Обязательно оставлю это здесь, – поморщилась Малена. – Коробит».

«Да уж. Хорошо, копии есть, а то я бы оригиналы хлоркой протирала, – поддакнула Матильда. – Ишь ты, гадина, приперлась она из своего Помойкина! За наследством и любовью! А не дождется!»

До Марии доходило минут на пять дольше, чем до участкового, но все же…

– Н-но… как же так? Мама не могла так поступить! Она была не в себе…

– Там есть и заключение врачей. – Малена не собиралась никого щадить. – Бабушка была абсолютно нормальна.

– Это ты ее настроила! Ты!!!

– Против дочери, которую она пятнадцать лет не видела?

– Я маму любила!!!

Малена посмотрела на участкового. С ее точки зрения, дискуссии здесь были неуместны.

– Семен Семенович, я вам еще нужна? У вас есть еще какие-то невыясненные вопросы?

Участковый покачал головой и ухмыльнулся. Весело и ехидно, так, чтобы Мария не заметила. Та и не заметила, сидела, вертела бумаги и обтекала, иначе не скажешь.

Стремление за наживой ей обкромсали по самые уши.

– Нет, Матильда Германовна. Вы можете идти. До свидания.

– До свидания.

Подняться, попрощаться со всеми присутствующими вежливым наклоном головы и выйти, пока не разразилось.

И уже из-за двери.

– Ах ты…

И голос участкового.

– Мария Ивановна, послушайте меня. Все права у Матильды Германовны…

Дальше Малена подслушивать не стала. И медленно пошла вниз по лестнице.

– Какая ж бабуля молодец!

– Она тебя защитила, – грустно вздохнула Малена. Без зависти, близким не завидуют, но с тоской. И Матильда поспешила ее утешить: