Читать книгу - "Тайные архивы Голубой крови - Мелисса де ла Круз"

Популярность — не то, чего можно желать, к чему стремиться и ради достижениячего работать — как бы ни старались авторы множества дурацких статей, повестейдля подростков и голливудских фильмов убедить всех в обратном. Популярность —это то, что другие люди определяют за тебя. Другие решают, что ты клевая,красивая и интересная, и хотят с тобой дружить. И с этого момента ты популярна.Большинство людей считали Шайлер странной и обходили стороной.

Шайлер добралась до школы рано и позавтракала, сидя у своего шкафчика. Онаприхватила с собой йогурт и банан, позаимствовав их в безукоризненно чистойхолодильной системе Форсов. (Никакого мещанства вроде холодильника, конечно же!Эта система была размером с небольшой чулан.) До начала уроков оставалось ещеполчаса, и Шайлер наслаждалась возможностью посидеть спокойно в одиночестве.Вскоре коридоры загудят от сплетен и приветственных возгласов, и онапочувствует себя еще более одинокой, чем сейчас, сидя в пустой раздевалке.Когда вокруг никого нет — намного легче.

Хотя Шайлер была не из тех девушек, кто пожелал бы, чтобыпарень при всех объявил ее своей, тем не менее в глубине души ей хотелосьименно этого. Проблема отчужденности в том, что никто на самом деле не бываетдостаточно отчужденным, подумала Шайлер, когда прозвенел первый звонок и вкоридорах появились группки учеников. Она могла нарядиться в черное, спрятатьсяза завесой волос, уйти в себя и слушать по айподу агрессивную музыку, но,кажется, в каком-то смысле все это было позой. Неужели она просто позер? Потомучто отчего бы еще ее влекло к нему, к парню того сорта, которого каждая девушкамечтает заполучить? Неужели это значит, что она точно такая же, как и все? Еслибы только ей было все это безразлично! Но в глубине души, невзирая на внешнееспокойствие, мрачный вид и безразличие, ей было очень даже не все равно.

А вот появился и он. В центре группы смеющихся,перешучивающихся парней — всегда в центре, самый высокий и самый красивый,— ипросто невозможно удержаться и не смотреть на...
Джек Форс. Должно быть, он только что вернулся с тренировки по гребле наГудзоне. Шайлер всегда знала, когда он возвращался с гребли. Она чувствовалазапах моря, исходящий от его кожи и волос, видела румянец на его щеках. Онвыглядел счастливым. На долю секунды их глаза встретились — и он отвел взгляд.
Шайлер наклонилась над книгами, прикусив губу. Она просто все выдумала! Поцелуии все остальное! Они не существовали в реальном мире. В реальном мире они сДжеком были чужими друг другу. Шайлер не смотрела по сторонам, и кто-то с такойсилой толкнул ее под локоть, что девушка выпустила сумку и книга — «Чума» —вывалилась на пол.
«Это не любовная история, а просто самообман»,— повторила про себя Шайлер.
«Но ведь это можно сказать обо всех любовных историях, в некотором смысле».
Шайлер вздрогнула, услышав в сознании голос Джека, и подняла голову, но коридорбыл пуст. Прозвенел второй звонок. Она опоздала.
«Нет, только о хороших»,— подумала она, размышляя, слышит ли он ее, если вообщеслушает.

На следующее утро под дверью Шайлер обнаружилась еще одна книга. Что все этозначит? Он что, решил устроить у нее библиотеку?
На этот раз, поскольку книга была слишком толстой и целиком под дверь непролезала, ее пропихнули лишь наполовину, и когда Шайлер вытащила ее, бумажнаяобложка и страницы оказались помяты. Джейн Остин, «Гордость и предубеждение».На этот раз в книгу была вложена записка.

Перри-стрит, 173, ¹ 10. В полночь. Используй ключ.

Шайлер прикоснулась к ключу, который так и носила на шее какталисман. Вчера «Чума». Сегодня «Гордость и предубеждение».
«Интересно, по какому принципу он их подбирает?» — развеселившись, подумалаШайлер.
Кстати, о любовной истории. «Гордость и предубеждение» — очевидно. Шайлервсегда относилась к этой книге скептически, пока не провела целые выходные, сголовой уйдя в отраду этого воинственного любовного романа. Элизабет и Дарси нестолько любили, сколько на каждом шагу сражались со своим влечением. Шайлерполюбила эту книгу, невзирая на дурные предчувствия, и хранила ее обещаниеэкипажей и Пемберли у себя в груди так же крепко, как верила, что Элизабетдолжна была сама унаследовать экипажи и поместье. Трудно было даже представитьсебе столь суровый мир, полный ограничений для женщин, представить себе, какжизнь может зависеть от твоей способности заарканить правильного парня. И всеже в подобной истории было нечто глубоко трогательное. Это делало любовныйроман куда более... Как там это называется? Драматичным, вот. В любом случае,«Гордость и предубеждение» была куда более притягательной книгой, чем «Чума».
Чувствуя себя ветреной, безрассудной и, пожалуй, отважной — как девушка,бродящая по болотам в темноте,— Шайлер нацарапала записку и подсунула ее поддверь комнаты Джека.
Мистер Дарси, я буду в указанное время.
Элизабет

В полночь Шайлер вставила ключ в замочную скважину и повернула. В квартире былотемно, и от этого вид, открывающийся из высоких, во всю стену, окон делался ещеболее захватывающим: темная река, огни города, Вест-Сайдское шоссе с его лентойжелтых такси. Шайлер вошла, заперла за собой дверь и огляделась. В квартире,кроме нее, никого не было.

А потом, прежде чем она успела сделать вдох, перед нейоказался он, его теплые губы приникли к ее губам, руки обвили ее талию, иШайлер уронила ключ и книгу на пол. Ей хотелось запротестовать... спросить...но она чувствовала, как бьется его сердце, и ощущала силу вспыхнувших междуними чувств. Шайлер отвечала на его поцелуи со страстью, которой даже неподозревала в себе, а он уткнулся лицом в ее шею, как будто не мог еюнадышаться, и она сгибалась, клонясь к полу, пока он не упал вместе с нею, иони лежали, продолжая целоваться, а тела их переплелись, будто корни деревьев.

— Джек...— в конце концов произнесла она, когда к нейвернулся дар речи. Джек лежал сверху, и тело его было тяжелым и в то же самоевремя легким, и ей было приятно чувствовать эту тяжесть.— Я...
Шайлер хотелось сказать ему то, что она желала сказать еще с того самоговечера, когда он впервые поцеловал ее. Тогда он остановил ее — но на этот разне остановит. Шайлер хотела, чтобы он знал о ее чувствах.
Джек взглянул на нее и приподнял бровь.
В лунном свете он выглядел серьезным, но в глазах плясали озорные искорки. Онразговаривал книгами. Разлука и тоска — «Чума». Добродушное подшучивание ипреграды — «Гордость и предубеждение». Он говорил на ее языке. Шайлер смотрела,как он, с растрепанными волосами и блестящими глазами, поднял ее руки надголовой так, что она не могла пошевелиться. Сила его рук и мучительное желаниезнать, когда же он поцелует ее снова, были невыносимы. Ей было больно от силысобственного желания.
Потом Джек наклонился и поцеловал ее, нежно, словно касание перышка,истаявшего, когда она прижалась к нему всем телом.
Шайлер отчетливо осознала, что ей не нужно ничего говорить. Они и так отличнодруг друга понимают. У них никогда не будет ничего, кроме этого. Украденныхмгновений, украденных поцелуев, тайного прибежища. Никаких прилюдных проявленийпривязанности не будет. И в школе, и у него дома — лишь безразличие иотчужденность. Они не будут гулять, взявшись за руки, не будут встречаться назанятиях, не будут ужинать вместе, никогда никуда вместе не пойдут. Никогда.