Читать книгу - "Ричард Длинные Руки - маркиз - Гай Юлий Орловский"

Я сокрушенно развел руками, настороженно стараясь понять, что мне приписывают еще. Пожевал губами с виноватым видом и снова развел руками. Мол, вы правы во всем, а я – дурак, нет оправданий.

Герцог доброжелательно посмеивался, глаза лучатся добротой, а я, несмотря на всю настороженность, все больше проникался к нему доверием. Возможно, и не последняя сволочь на свете. Похож на тех, кто уже достаточно награбил и наворовал, теперь давно живет респектабельно, дети в престижных вузах Оловянных островов, а сам вжился в роль хлебосольного барина, к тому же меценатствует, филантропствует и даже благотворительствует.

– Ваше воинское искусство выше всех похвал, – произнес он после паузы. – Мои слуги доложили, что все убиты вашим оружием. Неясность была в том, что одни убиты на несколько часов раньше, чем остальные…

Я снова развел руками.

– Что делать, не мог я простить обиды! Решил вернуться, а там… была не была!

Он усмехнулся.

– Чуть-чуть не получилось это… в смысле «не была». Но вы успели в самый последний момент. Эх, молодость, безрассудная молодость! Неужели и я таким был?

Я посмотрел в его лицо, стараясь угадать его мысли и желания, сказал льстиво:

– Ох, сэр, я боюсь и представить, каким вы были! Я же вижу огонь в ваших глазах. И каким бы вы ни прикидывались сейчас благодушным, но я вижу, вижу, как вы куролесили в свое время…

Он довольно засмеялся, погрозил пальцем.

– Только не говорите такое при моих домашних. Все привыкли меня воспринимать старым и толстым. Им трудно представить, что и я когда-то был молодым.

– Молодость прекрасна в любом возрасте, – возразил я. – А вы молоды, сэр!

– Если бы не ошибки молодости, – проговорил он с легкой иронией, – то о чем бы мы вспоминали в старости? И вообще, не будь этих ошибок, нас с вами было бы меньше.

– В каждом возрасте свои прелести, – сказал я, – но в молодости вы попробовали еще и чужие!

Он довольно жмурился, как кот на теплой печке, я чувствовал, как напускная доброжелательность переходит в искреннюю. Все старперы любят, когда намекают на их бурную молодость, этим они отыгрываются за свою третью молодость: когда зубов уже нет, но укусить еще хочется.

– Только с годами понимаешь, насколько правильными были ошибки молодости, – произнес он загадочно. – Эх, маркиз… Мне бы вашу молодость… Чувствуете ли вы себя готовым к обеду за общим столом?.. Или предпочитаете трапезу здесь?

У меня едва не вырвалось, что сюда, конечно, сюда, нужно прийти в себя, однако задавил в себе трусливенькое и ответил мужественным голосом:

– Конечно, сэр Людвиг, если вы сочтете меня достойным… я хотел бы удостоиться чести присутствовать за общим столом!

Он заулыбался шире.

– Прекрасно! Обед у нас через полчаса. Вы услышите гонг.

Я поинтересовался:

– Переодеваться не надо?

Он переспросил:

– Простите?

Я пояснил неуклюже:

– Да у нас начали было заводить моду переодеваться к обеду. Не знаю, приживется ли.

Он наклонил голову к плечу, подумал:

– Лучше бы не прижилась.

– Меня это тоже достает, – признался я.

Он улыбнулся.

– Думаю, это нравится только женщинам. Не проговоритесь о такой дури моей дочери. Она слишком уж старается следовать моде. Как по мне, нет ничего лучше старых добрых обычаев!

Я поддакнул:

– Абсолютно верно, сэр Людвиг! Старых, добрых, а главное – проверенных временем.

Он посмотрел на меня уже с искренним дружелюбием, как на сообщника.

– Отдыхайте, сэр Ричард, набирайтесь сил. Ха-ха, перед обедом!

Он отступил, поклонился, собираясь уходить, но умные и все еще внимательные глаза перехватили взгляд, который я бросил на молот. Победная улыбка скользнула по губам.

– Интересуетесь, как ваше оружие оказалось здесь?

– Ну… – промямлил я. – Вообще-то да, если честно.

Он улыбнулся еще шире.

– Все отцепили еще там, где вас обнаружили без сознания. Но тут же поняли, что это именное, не унести без вас. Пришлось снова молот на прежнее место, перевязи с мечом и луком через ваши плечи… не совсем удобно было тащить вас при оружии, но не оставлять же!

– Спасибо, – сказал я.

Он отмахнулся.

– Пустое. А тут, понятно, вас сперва занесли в угол и отцепили молот, сняли перевязь с мечом и тулу с луком. А потом уже в постель, и наши лекари занялись вашими ранами.

– Очень точное решение, – сказал я и прикусил язык, вдруг да у них у всех такие штуки, вот и знают, как с ними обращаться. – Спасибо!

Он ушел, победно улыбаясь, на пороге обернулся.

– Сэр Ричард, можете на обед приходить даже без молота, ха-ха!.. Хотя я понимаю, путешественники вроде вас привыкают к таким вещам.

Я улыбнулся еще шире, поклонился, разводя руками. Мол, как солдат солдата я понимаю наши мужские шутки, недоступные пониманию светских вертопрахов, женщин, детей и попугайчиков.

До обеда я, обследовав комнату, бегал от окна к окну и старался подслушать обрывки разговоров. Кто не хочет умереть от жажды – должен пить из всех стаканов. Даже конюх или стряпуха могут сказать что-то полезное и важное, а в моем положении все полезное и все важное.

Странное ощущение, когда увидел танцующего в изысканных поклонах портного, а затем и герцога, росло и усиливалось по мере того, как рассматривал сад, обширный двор и гуляющую публику. Очень уж все красиво и нарядно, все ухоженные, воспитанные, веселые и говорливые, а дамы так просто без устали щебечущие, обмахивающиеся роскошными веерами.

Дворец, праздничная толпа, яркие цвета, как будто смотрю из окна на живую клумбу цветов, где все оттенки подобраны в изумительной пропорции. Что-то опереточное в этой праздничной жизни, вот-вот пойдут в удалой пляс, высоко вскидывая ноги…

Наконец раздался могучий бас медного гонга, я почти увидел этот огромный таз, в который бьют колотушкой. Ударили один раз, но звук неспешно течет и течет по коридорам, залам и вываливается из окон. Я оглянулся на меч и лук, как-то не слишком с моей одеждой. Зато пояс смотрится очень даже неплохо. Можно сказать, прибавит деловитости и мужественности, а то слишком уж я какой-то мягкий.

Пряжка щелкнула, я оглядел себя в зеркало, ладно, толкнул дверь, открылся обширный коридор, стены облицованы дорогими породами дерева и украшены широкими накладками из золота. Портреты в тяжелых рамах выстроились вдоль стен в чинную, но строгую шеренгу.

На том конце коридора показался человек в цветах этого дома, издали отвесил поклон.

– Простите, господин, задержался…