Читать книгу - "Северная буря - Джульет Э. Маккенна"

— Само по себе благой знак, что так скоро что-то отыскалось, — Кейда поднялся на ноги, чувствуя, как на душе у него светлеет.

— Ну вот, опять, — едва слышно пробормотал Дев, — сунешь руки по локоть в чьи-то внутренности. Ты хоть имеешь понятие, как сетуют прачки, когда я приношу им рубаху в крови по самые подмышки?

Кейда положил ладонь на середину окольчуженной груди ехидствующего варвара.

— Я и раньше тебе говорил: придерживай язык. Для человека, столь гораздого хвастать своей смышленостью, ты порой поразительно глуп. — Не дожидаясь, когда северянин найдет ответ, он вышел из тени палатки, и солнце жестоко ударило по его незащищенной голове.

А здесь уже ты сглупил, мудрый и могущественный предводитель, и едва ли можешь портить зрелище всем сбежавшимся, возвращаясь за шлемом, ах ты дурень.

Тебе не худо бы обуздать свой нрав, или вы оба плохо кончите, прольют и твою кровь с кровью Дева. Есть вещи, которые не простят люди ни в одном владении.

— Рыба-молот, мой господин, — толпа вокруг лодочки раздалась, явив Борху.

— Много их видели в эту ловлю? — Кейда высматривал среди скопления взволнованных нетерпеливых лиц какого-нибудь ныряльщика или лодочника.

— Впервые вообще видим акулу, мой господин, — сказал кряжистый малый с нагой грудью, одетый в грубые хлопчатые штаны, вылинявшие до бесцветности. — А мы выставляем кольцо сторожевых лодок с рассвета каждый день задолго до того, как ныряльщики уйдут в воду.

— Стало быть, добрый знак. Первая акула, явившаяся вынюхать, что здесь и как, кончает жизнь на копье, — вождь одобрительно кивнул. — Что мы еще можем прочесть? Рыба-молот опасней акулы, но где ей до рыбы-пилы. Рыба-пила сожрет рыбу-молот, значит, уже само то, что рыба-молот посетила эти воды, означает, что более крупные хищники в другом месте.

— Верно, мой господин, — согласился отличившийся ныряльщик, и улыбки в толпе ощутимо расширились при этой благой мысли.

Хотя не жалкий образчик, длиной не менее моего роста и, несомненно, весом не уступит ни одному из здешних мужчин.

— Посмотрим, что можно еще узнать от этой рыбы, — Кейда отступил, предоставив толпе податься вперед, нетерпеливые руки ухватили грубые кожистые серо-голубые плавники и хвост. Казалось, в этом создании не осталось жизни, но он все же держался на благоразумном расстоянии от злобной пасти. Хозяин лодки и его кормчий подняли голову акулы своими копьями с широкими наконечниками, которые принесли хищнику смерть и все еще находились в жабрах и рыле. Островитяне с усилием перебросили неподвижную тушу через борт и сбросили наземь. Темная кровь вытекла изо рта, запятнав песок.

— Покажите мне ее брюхо, — вождь протянул руку. Люди с лодки перекатили огромную тварь. И та легла, наполовину на спину, наполовину на бок. Кожа брюха мертвенно поблескивала на солнце, длинный хвост-вымпел безжизненно волочился по песку. Кейда поднял копье высоко над головой обеими руками и, крякнув от усердия, всадил его в акулу под самым злобным изгибом челюсти, пронзил хищника насквозь и пригвоздил к песку. С нескольких направлений раздался неуверенный ропот.

Не так ли, бывало, поступал Чейзен Сарил? Возможно, его отец никогда не рассказывал ему о властителях, которых настигала однажды акула-погубительница, кусавшая даже после того, как ей отсекали голову? Это не тот знак, который нужен нам нынче.

— Нож, — Кейда протянул руку назад.

— Вот, — Дев вложил в его ладонь длинный клинок с зубцами.

— Мой господин? — Исей в ожидании глядел на него. Кейда глубоко вздохнул и твердо наступил на хвост рыбе одной ногой. Затем вонзил острие ножа в клоаку хищника и распорол его в длину иззубренной чертой, одолевая неподатливую липкую кожу, скребшую его костяшки точно рашпиль плотника.

Не слишком глубоко. Не пробей кишечник и не задень печень, не то смажешь картину, еще не начав толковать. Звезды небесные, насколько это проще с оленем или свиньей.

Вытирая со лба пот, он упорствовал, пока не выложил внутренности акулы на всеобщее обозрение. Мощный запах поднялся от мертвой рыбины, в нем еще не было привкуса вони, говорящей о разложении, хотя на таком жарком солнце гниения ждать недолго.

— Тварь, несомненно, здорова, никаких дурных знаков среди внутренностей, никаких отметин или уродств, — вождь подождал, пока не удостоверится, что акула неподвижна, и тогда ногой вогнал нож в песок. Затем ввел в полость обе руки, отыскал темную печень и стал выискивать пятнышки или пороки.

— Кто-нибудь когда-нибудь такое видел? — спросил он, позволил себе намек на веселость. Повсюду качнулись головы. На одних лицах благоговейный страх, на других тревожное предчувствие.

— Значит, и впрямь нам дан великий знак, — вождь улыбнулся и швырнул на песок акулу-младенца, ближайшие из островитян тут же попятились, спотыкаясь и толкая тех, кто теснился за ними. — Но не будем забегать вперед. Что скажет нам печень? — И, склонившись, он потянул неподатливую толщу, а затем стал отделять ее ножом, в ярости подумав: «Что можно прочесть по такой твари? Акула с живым детенышем во чреве? К чему бы такое знамение?»

Темная и тяжелая акулья печень отделилась совершенно внезапно для гадателя, и Кейда почувствовал, как рука Дева надежно поддерживает его в области поясницы. Теперь почва под ногами стала коварной, скользкой от крови акулы, а запах делался все тяжелей: собирались красноглазые мухи, бросая вызов хлопавшим рукам островитян.

— Мой господин! — То был ныряльщик с нагой грудью, уверенный в себе. Кейда увидел его лицо, отраженное в последнем блеске быстро высыхающей поверхности печени акулы, и вновь бросил свой груз в распоротое брюхо громадной рыбины. Вождь улыбнулся Борхе, замершему с другой стороны акулы:

— Мы уже видели все, что надо, так что я теперь помоюсь, если можно.

— Эй, красавица! — старейшина поманил одну из девушек, которые прислуживали в палатке.

Одна поспешила вперед, прижимая к груди широкую серебряную миску с душистой водой, а по пятам за ней следовала подружка чуть моложе, сжимавшая в руке внушительных размеров губку.

— В воду с этим, — быстро подсказал Дев, беря миску. — Губку, красавица, губку!

— Я вижу самые благие предвестия в смерти этой акулы, — провозгласил Кейда, выжимая губку над руками, дабы смыть на песок кровь и слизь. К его облегчению, дух вязкого масла безы прорвался через тяжелый запах рыбы. — И это вдобавок к прочим добрым предвестиям, благословившим нынешний сбор жемчуга и это владение. — Он погрузил в миску одну руку и потер губкой. — Эта акула приплыла искать пропитания на заре, как у них водится. Но явилась сюда одна, так что нам не надо бояться череды потерь среди ныряльщиков по вине морских хищников. Так мне это открылось. Учтите, я уверен, она пришла, чтобы потребовать для себя эти рифы и любую добычу, какую сможет здесь найти. А дать рождение детенышу в таком месте означает связать свое и ваше будущее. — Кейда огляделся и увидел восторг согласия на каждом лице. — Но ей это не удалось, не так ли? Ваши сторожевые лодки заметили эту тварь, а ваши рыбаки пронзили ее копьями до того, как ей удалось бежать или скрыться. И ей не удалось воцариться, как она желала, в этих водах.