Читать книгу - "Княжий пир - Юрий Никитин"

Белоян проводил взглядом спину князя, а сам наклонился к ухуЯкуна. Старый викинг невольно отшатнулся, ощутив запах сильного и хищногозверя, а ладонь звучно шлепнула по широкому поясу.

– Тьфу, – выругался он. – Когда-нибудь я тебя нарогатину… Чего честной народ пугаешь?

– Так то честной, – прорычал Белоян, – а ты причем?.. Слушай, ярл, что у тебя внутри скрипит, будто жернова мелют не зерна, акамни?.. Всякий раз, когда взглянешь вон в ту сторону, то слышу скрип.

Якун зло покосился на печенежского хана. Кучуг мелкохихикал, толстый живот колыхался как студень. Узкие глаза совсем закрылись, адлинные тонкие усы и бороденка висели как тощие крысиные хвосты. Тудорпродолжал нашептывать ему на ухо что-то веселое, видно по роже, и хан уже слабомахал в изнеможении руками, умоляя замолчать, а то кончится прямо за столом…

– Я скриплю? – переспросил Якун злобно. –У меня зубы не скрипят, а… даже не знаю, с какой бы легкостью перемололиему кости!

– Ты его не любишь, – сказал Белоян грустно.

– Еще бы!

– За что?

– Этот черный… – едва выговорил Якун с сильнейшимотвращением, – этот чернозадый… он зарится на мое золото!

Белоян сказал рассудительно:

– Вряд ли… У хана своего золота столько, что куры неклюют…

– Дурак, – рявкнул Якун. Лицо его сталострашным. – Говорят, ты был человеком? Видать, и тогда был дураком.Я говорю о настоящем золоте – моей дочери. О золоте ее волос, оее нежной коже, белизне которой завидуют березы и наши северные снега, чищекоторых нет на свете, о ее свете… И чтобы это грязно-черное посмелокоснуться моей дочери? И даже мечтало испоганить нашу золотую кровь богов?Чтобы дети моего рода, что всегда рождались с золотыми волосами… Нет, я не могудаже вслух такое!.. Чтоб среди таких золотых детей появился урод с темнойкожей? Ну, пусть не темной, но все эти степняки всю жизнь не моются, от нихнесет конским навозом, а волосы их черные, как их души!

Похоже, Кучуг все слышал, сидит недалеко, смеяться перестал,в узких глазах блеснула лютая ненависть. Ярл викингов страшно кривил лицо, губыдергаются, а руки шарят по поясу в поисках ножа. Белоян горестно вздохнул,поклонился и отступил.

Улучив время, он подсел слева от Кучуга. Тот что-торассказывал князю, Владимир вежливо двигал уголками губ, но глаза оставалисьзамороженными. Рядом два места пустовали, бояре то ли вышли подышать, то ли ужепод столом. Белоян сел, разом заняв оба места да еще потеснив соседа, налилКучугу в знак уважения собственноручно:

– Хорошо тебе, хан… Пьешь как чип, но под столом я с тобойеще не встречался.

Кучуг засмеялся довольный, сразу забыв даже о великом князе,а Белоян перехватил искорку благодарности в глазах Владимира.

– Мы, степной народ, крепки в кости! А наш черный кумысне слабее здешних слабых вин…

– Наслышан много, – кивнул Белоян, – но пробоватьне приходилось. Уже чудится, что никакого черного кумыса нет, все брехня собачья…Чего только в Степи не померещится, когда мухоморов нажретесь!..

– Мы мухоморов не жрем, – огрызнулся Кучугуязвленно. – Это на севере жрут, как олени траву!

– На севере?

– Да. Всякие там мурманы…

– Не за то ли ты так северян не любишь? – обронил Белоян. –Я знаю, один северный властелин хотел бы породниться с тобой…

Широкие брови хана сдвинулись, лицо окаменело. От него сразуповеяло холодом, а волхв, более чувствительный, чем когда был витязем, ощутилледяной озноб во всем теле, а под ложечкой заныло, растеклась тянущая боль.Тонкие губы хана раздвинулись, Белоян услышал не голос, а скорее змеиный свист: