Читать книгу - "Вера и пламя - Джеймс Сваллоу"

Кассандра покачала головой.

— Но зачем? Что оправдывает риск быть обнаруженным?

Солнце полностью скрылось за Защитной горой, и Мирия отвернулась от балкона.

— Как только мы узнаем ответ на этот вопрос, найдем Вауна. — Она подозвала свою боевую сестру кивком. — Идем. Канонисса ждет.

Огни Норока давно растворились за кормой, и катер, покачиваясь на волнах, на большой скорости несся по узким водным каналам. Первый помощник поднялся на неопрятный штурманский мостик к матросу, стоявшему на вахте, и слегка приподнял подбородок на манер кивка.

— Спит, — прошептал он, и матрос сразу понял, о ком речь. — Крепко заснул, но я все же побуду рядом.

Матрос, облизнул сухие губы, невольно оглянувшись назад, в открытый проем люка, на фигуру под рваными одеялами. На маленьком рыболовном катере стало как-то душно и мрачно после того, как на борт взошел этот пассажир.

— Поспать бы, — пробормотал матрос. — Ребят мучают кошмары с тех пор, как мы вышли из порта, во всяком случае, они так говорят. Мерещится что-то. Шепчут, будто он колдун, и я с ними согласен.

Первый помощник сонно моргнул: он тоже был очень утомлен.

— Оставь при себе свои мысли. Держи курс да помалкивай, парень. Это лучше всего. Доставь нас туда по-быстрому, и все закончится.

— Ага… — слова застряли в пересохшем горле. За ветровым стеклом, прямо перед носом катера, из океана вздымалась колоссальная тень.

Острозуб, безобразный, как Хаос, и вдвое прожорливее. Матрос никогда раньше не видел настолько огромную рыбу, хотя бы и неживую, как в портовых пабах, где стены украшали чучельные головы и челюстные кости.

Он в панике крутанул рулевое колесо, резко разворачивая судно в попытке уйти от оскалившейся пасти острозуба, в необъятной глотке которого плескалась ледяная вода. Тварь собиралась целиком проглотить их корабль.

— Ты что творишь, паршивый недоумок?! — Первый помощник с силой двинул матроса по виску и отпихнул от штурвала. — Перевернуть нас хочешь?

— Но остро… — начал он, указывая пальцем в море. — Разве вы его не видите?

— Чего не вижу? Парень, ничего нет, вокруг океан!

Матрос прижался лицом к окну, но готового разорвать судно на части острозуба там не оказалось. Волны спокойно вздымались и опускались. Он развернулся на месте и посмотрел на койку с одиноко спящим человеком. На мгновение матросу показалось, будто он услышал тихий издевательский смех.

— Колдун, — повторил матрос.

Как того требовал ритуал, перед входом в часовню каждая из них сдала свое оружие облаченным в серую рясу послушницам. Это были девочки, только вышедшие из Схолы Прогениум на Офелии-7, которые согнулись под тяжестью вверенных им увесистых орудий. Все селестинки, и сестра Мирия со своим отделением в том числе, награждались совершенным, искусным оружием, которое внешне скорее напоминало икону, чем годилось для использования в бою. Все элементы оснащения Адепта Сороритас — от защищавшей их силовой брони до цепных мечей и танков «Экзорцист» — и каждая деталь любого механизма на службе ордена сама по себе являлись не меньшей святыней, чем место, где сейчас находились сестры.

Высокая и широкая часовня занимала несколько этажей монастыря. Под самым потолком, там, где заканчивались трубы органа и парили на привязях биолюминесцентные капсулы, лениво кружили херувимы с поблескивавшими в искусственном освещении сапфировыми оптическими имплантатами, передавая друг другу писания.

Четыре женщины приблизились к алтарю, где их дожидались старшие по рангу сестры, и одновременно опустились на колени перед крестом с черепом, что возвышался над алтарем часовни.

— Во имя Катерины и Золотого Трона, — нараспев произнесли они. — Мы — усердные дочери Бога-Императора. Повелевайте нами во имя свершения воли Его!

Как правило, после подобной церемониальной молитвы старшая по званию Сестра Битвы разрешала новоприбывшим подняться с колен, но Галатея этого не сделала. Вместо этого она вышла из-за кафедры и встала перед алтарем. Темные глаза сверкнули из-под ниспадавших на лицо темно-рыжих волос.

— Старшая сестра Мирия. Когда приоресса Лидия сообщила мне, что колдуна к нам доставят твои селестинки, признаюсь, я была удивлена — тем, что столь опасного заключенного доверили женщине с такой репутацией.

Не поднимая глаз, Мирия заговорила:

— Сестра Лидия оказала мне огромное доверие.

— Да уж, оказала. — Галатея позволила нарушению церемониала пройти незамеченным. — Каким позором для нее обернулась твоя непростительная оплошность на борту «Меркуцио»!

— Я… — судорожно начала Мирия. — Мне нет прощения! Я полностью беру на себя вину за происшедшее, канонисса. У меня имелась возможность уничтожить псайкера Вауна, и я ею не воспользовалась. Его побег лежит на моей совести.

— Разумеется, на твоей, — властный и беспристрастный голос Галатеи отозвался эхом в гнетущей атмосфере часовни. — Ты всю жизнь была словно зачарованная, сестра Мирия. Обстоятельства всегда складывались в твою пользу и спасали от мелких проступков, которые ты совершала в прошлом. Но это… Я спрашиваю тебя, сестра, как бы ты поступила на моем месте?

Через мгновение последовал ответ:

— Не думаю, что я достаточно мудра для решения таких вопросов, канонисса.

Галатея расплылась в пренебрежительной улыбке, открывшей зубы.

— Как хорошо сказано, Мирия! Похоже, мне придется выбирать из двух зол. По планете расхаживает опасный колдун, и, чтобы загнать его в угол, потребуется каждая сестра, способная держать оружие в руках. Но согласно строгим истолкованиям наших доктрин нужно искупление твоей вины. Возможно, самым крайним способом.

Мирия вызывающе подняла глаза.

— Если такова воля Императора.

Канонисса наклонилась вперед и понизила свой голос до шепота:

— Ты чересчур много себе позволяешь, Мирия! Как всегда…

— Тогда убейте меня за это, но пощадите моих сестер.

Галатея мрачно улыбнулась.

— Я не собираюсь делать из тебя мученицу. Это дарует тебе прощение, а я не в настроении проявлять великодушие…

Грохот распахнувшихся дверей часовни оборвал канониссу на полуслове. Толпа вооруженных людей и клерков бесцеремонно ворвалась в помещение. Первым шел высокий широкоплечий человек в изысканных шелках и церковных регалиях. Красные и белые печати чистоты висели на нем, как медали на солдате, а преисполненное гневом лицо сливалось с багровым одеянием. В одной руке он сжимал оплетенный розариусом увесистый фолиант, в другой — визжащий бронзовый цепной меч, адамантиевые зубья которого вращались в боевой готовности.

— Которая из них? — взревел он, указывая книгой на отделение Мирии. — Которая из этих дур упустила мою добычу?