Читать книгу - "Где Ангел не решится сделать шаг - Джеймс Сваллоу"

С большой осторожностью Сангвиний поднял тело погибшего воина и отнес его к каменному пьедесталу. На платформе раньше покоилась кристаллическая статуя нефилима, но сейчас все, что осталось от нее, — куча обломков, хрустящих под ногами. Примарх расположил тело мертвого легионера для церемонии прощания, вернув достоинство, украденное безумием.

Наконец Сангвиний повернулся к Хорусу.

— Нас создали идеальными, — начал он. — Инструменты войны. Величайшие мастера битвы, — он медленно развел руки, и крылья белым костром вспыхнули за его спиной. — Думаешь, отец преуспел в своем замысле?

— Совершенство — это не состояние, — ответил Хорус. — Это стремление. Все, что имеет значение, — путь, а не цель.

— Это тебе Фениксиец сказал?

Его брат кивнул.

— Фулгрим бывает заносчив, но в этом он прав.

Сангвиний положил руку на неподвижную грудь Алотроса.

— Мы так много даем своим сыновьям. Наш облик, нашу волю, нашу силу духа. Они лучшие из людей. Но также в себе они несут наши изъяны.

— И они должны их нести, — сказал Хорус. — И мы должны. Быть человеком — значит быть несовершенным, не имеет значения, кто мы такие или откуда пришли, мы по-прежнему люди. У нас те же предки, что и у людей, которых мы защищаем.

— Несомненно. Если мы утратили эту связь… Если бы мы были лишены человеческого начала, у сыновей Императора и Легионес Астартес было бы больше общего с этими ксеносами… — Сангвиний указал на тело синекожего нефилима, — …чем с детьми Терры.

Он покачал головой.

— Но при всем том, кем мы являемся, мы не можем сбежать от того, что внутри. — Ангел надавил пальцами на грудь. — Я завещал своим сыновьям нечто темное, брат.

— Говори прямо, — потребовал Хорус. — Я — не Русс, который осудит тебя, и не Дорн, который не станет слушать. Нам с тобой нет необходимости притворяться.

— Я думаю, это скрытый изъян в генетической матрице геносемени Кровавых Ангелов. Нечто в моем собственном биотипе. Я разглядел в себе проблески этого дефекта, брат. Темная суть, характерная черта, скрытая и ждущая пробуждения.

Взгляд Хоруса упал на мертвого воина.

— Это… ярость, которую я видел в нем?

— Она кричит о крови. И не находит утоления.

Лунный Волк отвернулся, размышляя.

— Сколько раз?

— Алотрос один из нескольких, насчет которых я уверен. Могли быть другие, которые погибли в битве, и этого никто не заметил.

— Горстка за двести лет в легионе численностью в сто двадцать тысяч? — Хорус сложил вместе руки. — Как ты можешь быть уверен…

— Я уверен, — серьезно ответил Ангел. — И случаи учащаются. Боюсь, со временем болезнь захватит каждого моего сына. В своей медитации я видел подобные… вероятности.

Его брат ждал, пока он продолжит. Каждый из примархов был по-своему одарен сверхъестественными способностями их отца, а для Сангвиния частью этого наследия было определенного рода зрение. Туманное, неопределенное чувство предвидения.

— Всегда одно и то же, — продолжил Ангел. — Воин в пылу битвы поддается гневу, который растет и растет, пока не лишает его разума. Человеческое начало исчезает и остается только дикая сущность. Он убивает и убивает, все больше и больше жаждет крови, — рассказывая, примарх побледнел. — А в конце происходит самое худшее — он полностью теряет самого себя.

— Пока смерть не становится избавлением, — Хорус снова кивнул. — Брат… Я понимаю тебя… Давно ты это знаешь?

Удивительно, но Сангвиний почувствовал облегчение, словно доверившись Хорусу, он действительно снял тяжесть с души.

— Я скрываю это от нашего отца и братьев несколько лет. Ищу решение. Некоторые из сыновей объединились со мной в поиске способа уничтожения этого изъяна.

Сангвиний стиснул зубы.

— Моего изъяна.

— Брат… — начал Хорус, подбирая слова.

Сангвиний покачал головой.

— Молчи. Ты думаешь, я виню себя за нечто, что не могу контролировать, но это не так. Это мое наследие, и я должен найти ему объяснение. Примарх… — Он запнулся, его голос переполняли эмоции.

— Примарх — отец своего легиона, — сказал Хорус, закончив за него мысль. — Я не буду возражать или пытаться убедить тебя в обратном, — он снова сделал паузу.

— Кто еще знает об этом? — Хорус бросил взгляд на вход в часовню сопереживания.

— Азкаэллон, капитан Ралдорон, мой главный апотекарий на Ваале… и еще несколько.

Хорус тихо спросил:

— Почему, во имя Терры, ты не попросил помощи?

Сангвиний встретился с ним взглядом.

— Скажи мне, Хорус. Чего ты боишься больше всего?

Вопрос застал второго примарха врасплох, и какое-то мгновенье Лунный Волк собирался проигнорировать его, но затем выражение его лица изменилось, и прозвучал жестокий и правдивый ответ:

— Потерпеть неудачу. Подвести свой легион, свой Империум… своего Императора.

— Нечто подобное разделяет каждый из его сыновей, даже если у многих никогда не хватит мужества признать это. — Сангвиний отошел, вокруг него вытянулись тени. — Я не мог поговорить об этом ни с кем из других. Ты так же, как я, знаешь, что это принизило бы мой легион. Некоторые из наших братьев увидели бы в этом слабость и постарались бы обратить ее против меня, — он поморщился. — Альфарий, Лоргар… Они не будут великодушными.

— Но почему ты скрываешь это от отца? Если кто из живых существ знает разгадку, то это он!

Сангвиний повернулся к Хорусу, его ангельские черты окаменели.

— Ты знаешь причину! — прорычал он в ответ. — Я не хочу отвечать, если Кровавые Ангелы исчезнут из истории Империума. Не хочу, чтобы о моем легионе напоминал только третий пустой постамент под крышей Гегемона!

Глаза Хоруса расширились.

— До этого не дойдет.

Сангвиний снова покачал головой.

— Я не могу рисковать. Интересы Императора выходят далеко за пределы потребностей отдельных сыновей. Ты знаешь, что это так. — Он нахмурился. — Мы все знаем об этом.

Снова наступила тишина, нарушаемая только глухим воем ветра среди разрушенных стен и далеким грохотом металла, когда уничтожали очередную башню восхваления.

Затем с мрачной решимостью Хорус протянул руку Ангелу.

— Я клянусь тебе, что никому не скажу об этом. Я буду хранить молчание так долго, сколько ты пожелаешь.

Сангвиний ответил тем же, их наручи лязгнули, когда братья сжали ладонями запястья друг друга по старому обычаю, существовавшему еще до Объединения.

— Хорус, я тебе доверяю как никому — сказал он. — Не представляешь, как мне важна твоя поддержка.