Читать книгу - "Десятый принц - Юрий Иванович"

Тот и так уже побледнел от перенапряжённого ожидания, поэтому не ответил, а скорей прохрипел:

– Попробуй!..

На что мучитель словно обрадовался:

– О! Ещё «единичка»! За неправильный ответ и за отсутствие обращения «господин сержант»! Поэтому с неё и начнём…

Не успел он договорить, как наказуемый дёрнулся от боли вдоль спины, давя в себе глухой стон. Но не просто устоял на ногах, а даже с места при этом не двинулся. Это напомнило сержанту ещё о чём-то, вызвавшем у него здоровый, оглушительный хохот. И, только отсмеявшись, он дал объяснения:

– Чуть не забыл! Если кто мнит себя великим гипнотизёром, шаманом или чемпионом по художественному пуканью, забудьте об этом, как о мамкиной титьке. Здесь оно вам не только не пригодится, но даже будет значительно вредить здоровью, мешать обучению и отвлекать от полноценного физического развития. А получаемую боль лучше не перенаправлять на своего командира, как только что пытался сделать вот этот дебилоид, а попросту постараться эту боль не заслуживать. Это же так просто, парни! Делайте все, что я вам прикажу, и будет вам счастье! Ну а пока…

И все десять новобранцев ада повалились на пол от ударившей боли «двоечек». Фредди, в отличие от большинства несчастных, впервые прочувствовал удвоенную по сравнению с «единичкой» боль, прокатился по полу, не зная, как от неё избавиться, и даже умудрился прокусить себе щеку стучащими зубами. Но и при этом сумел кое-что рассмотреть. А именно: поведение своего соседа. Тот дёргался меньше всех, а потом, после команды «Встать!», стал подниматься чуть ли не самый первый.

Уже стоя на четвереньках, принц шёпотом спросил у Девятого:

– Разве тебе не больно?

– Больно… – зашептал тот в ответ, почти не раскрывая рта, – но такова наша карма… Поэтому надо расслабиться и терпеть…

«Ну, точно индус! – пронеслось в голове у Фредерика. – Потому и смуглый такой! И худобой больше йога напоминает… Зато у него масса тела меньше… а потому и нервных окончаний – конкретный недостаток…»

Не успел десяток подняться, как экзекуция Пятого продолжилась по обещанной программе. Он пару раз подергался в конвульсиях от индивидуальных «двоечек», а потом его скрутила болью первая «четвёрка». Из глотки вырвался хрип, похожий на собачий скулёж пополам со скрипом несмазанных дверных петель. Длилось подобное наказание полторы минуты. Потом три минуты перерыва, в конце которых наказуемый только попытался чуток со стоном шевельнуться, и сразу же вторая порция. Всё это время остальные девять воинов с ужасом взирали на происходящее, тщились понять, что вокруг происходит, и только краем сознания пытались осмыслить, что опять с менторским пафосом талдычит мерзкий сержант. Разве что уразумели одно: их сейчас, сразу пытаются сломить морально, уничтожить духовный стержень сопротивления и фактически превратить в ничего не думающих рабов.

А лектор, наверное, сопоставил себя с академиком, вещающим с военной кафедры перед многочисленной аудиторией студентов философского толка:

– Воины! Существует великое правило жизни, и оно гласит, что усилие – есть необходимое условие нравственного совершенствования. То есть любая нравственная, моральная победа над своим духом – это результат определённых, порой невероятно тяжких во всех планах усилий. А чтобы достичь наивысших высот, надо совершать подвиги, слагающиеся из пирамиды усилий, – чуть ли не ежедневно! А посему гордитесь! Вам дан уникальный шанс для совершенствования себя как личности, шанс развития в себе харизмы, шанс для возвышения на недосягаемую высоту своего духовного облика и шанс навсегда остаться в истории благодаря своим великим, прогрессорским деяниям! Не упустите этой возможности!

То, что он говорил, никак не соответствовало тому, что творилось раньше, и тому плачевному состоянию, в котором пребывал пускающий слюни Пятый. Наверное, именно по этой причине самый молодой на вид, чуть ли не юный парень возле седьмой коечки, выразил изумление в коротком вопросе:

– А разве я не погиб? – и тут же изогнулся от минимального наказания, а все получили напоминание.

– Седьмой! Говорить я тебе не разрешал, олух царя небесного! И вообще, я вижу, до многих никак не дойдёт вся серьёзность вашего положения. А значит, пора немножко разогнать кровь утренними упражнениями! Нале-во! На выход, бегом, марш! И не пытаемся пройти мимо Пятого! Подхватили его под локотки, помогаем товарищу по команде выйти на утренний, свежий воздух! Живей, живей… цегуни рекаля!

И опять последние два слова показались Фредди смутно знакомыми. Словно они ассоциировались с неким иностранным языком, в котором обозначали нечто препротивное, мерзостное, гадкое и всеми ненавидимое. Но в то же время сразу пришло в голову понимание странного факта: до сих пор он слышал и даже сам задал вопрос на совсем ином языке. Не родном для себя! И не известном ранее вообще! Но всё равно понимаемом на максимально возможном уровне!

«Если предположить, что я на том свете, а точнее говоря в аду, – то всё сходится, – пытался он хоть как-то осмыслить логически происходящее. При этом двигался легкой трусцой, замыкая колонну, передвигающуюся по длинному, плавно изогнутому коридору. – Меня били – я мог погибнуть… да и вопрос этого зелёного Седьмого многое проясняет. Скорей всего, и он погиб… И этот индус, Девятый, булькает что-то о смирении и о карме, значит, быстрей всех догадался, куда мы попали… Вот только что же такое «цегуни рекаля»? Откуда у меня уверенность, что я знаю ответ?..»

Мысленное напряжение, и из глубин иной, наложенной насильно, памяти всплыла мерзкая, с козлиной бородкой харя, с небольшими рожками, торчащими на лбу. Сложно было понять, то ли это цегуни, то ли рекаля, но однозначно и накрепко с этими двумя словами связанное. А по всем понятиям и поверьям, рогатый – это чёрт. Тут же выстроилась понятная ассоциативная цепочка: гибель – ад – издевательства – дьявол – муки вечные.

К моменту рождения данной мысли в голове принца десяток под окрики сержанта вывалился на некое открытое пространство, похожее на длинный двор, огороженный в конце забором с массивными воротами. И уже во дворе было достаточно взглянуть на небо, чтобы окончательно удостовериться: над головой – совсем не небо! И не крыша, и не свод, и не туман с облаками… хотя нечто там точно клубилось, вспыхивало отсветами молний, кипело, взрывалось, горело и плавилось под давлением тьмы.

Предварительный вывод в результате ассоциаций получил визуальное подтверждение. Ад! Ну, или уж точно один из его филиалов! Даже всплыло в памяти такое неприятное слово, как концлагерь.

Замерли все. Даже самостоятельно уже стоящий на ногах Пятый задрал голову. Десять пар глаз тупо пялились в небо, не желая поверить в ужас происходящего. Похоже, мысли у всех двигались по идентичным руслам логики. И почти никто не заметил, как замерший чуть в сторонке мучитель, злобно оскалился и фыркнул, сдерживая громкий смех. Этот момент периферийным зрением Фредди и засек. Сержант словно получал удовольствие, наблюдая за моральным мучением шокированных случившимся мужчин. Специально выждав точно расчётное время, он вновь своим рёвом заставил вздрогнуть весь десяток: