Читать книгу - "Глаз сокола - Мишель Пейвер"

Сняв с нее всех муравьев, человек посадил ее в теплое, темное гнездо. На нее нахлынуло такое облегчение, что она почти сразу же уснула.

Проснулась она Там, где Нет Ветра. Рядом два человека: мужчина, который спас ее от муравьев, и маленькая женщина. Как и у мужчины, у девочки нет ни крыльев, ни клюва, зато до чего у нее яркая окраска – просто глаз не оторвать! Только вместо перьев на девочке странная широкая шкура: оранжевая, желтая, зеленая. А на спине рыжий мех, будто у лисицы. На голове у нее длинные черные волосы, и они отливают фиолетовым и синим.

Девочка медленно протянула руку к птенцу. В длинных, мягких когтях она держала кусочек мяса.

Напуганная малышка выпрямилась во весь рост, вытаращила глаза и расставила крылья. Потом схватила клювом мясо и презрительно отшвырнула в сторону.

Девочка протянула ей второй кусочек. Она не сверлила малышку взглядом и не нависала над ней, просто говорила негромко и мягко. На ее причудливом бледном лице нет ни перьев, ни пуха, но глаза у девочки темные, будто у сокола, и в них малышка увидела такой же плененный, лишенный полета дух, как и у нее самой.

Малышка вытянула шею и взяла мясо.

* * *

Пирра наблюдала, как птенец схватил еще один кусочек мыши слишком крупным для такого маленького тельца клювом.

– Ты уверен, что это сокол? – с сомнением уточнила она.

Усерреф усмехнулся:

– Кто же еще?

Пирра фыркнула:

– Я таких соколов не видела.

Существо, съежившееся внутри мешочка, размером не больше голубя. Коричневые и белые перья торчат в разные стороны, на голове пара забавных кустиков белого пуха, на ногах точно такой же пух, но здесь его побольше: кажется, будто птенец одет в белые штаны. Ноги большие, желто-зеленые, а когти длинные и черные.

Птенец сердито глядел на Пирру огромными темными глазами.

– Ты где его нашел? – спросила Пирра.

– На земле, под утесом. Я услышал, как она кричит: должно быть, выпала из гнезда. Обычно птенцы у соколов вылупляются позже, но сейчас очень странное время: дикие звери зиму от весны не отличают. Найти сокола – доброе предзнаменование. Может быть, она вернет нам Солнце.

– Откуда ты знаешь, что это она?

– Я не знаю, я чувствую. – Усерреф помолчал и осторожно прибавил: – Если ей суждено стать взрослой птицей, то она захочет летать. А выживет она или нет, зависит от тебя.

– Почему от меня? – настороженно спросила Пирра.

– Ты должна будешь за ней ухаживать. – Тут Усерреф снова помолчал. – Если сумеешь ее вырастить, она станет самым быстрым живым существом на свете. Самки соколов крупнее, сильнее и стремительнее, чем самцы.

– Ну и правильно, – буркнула Пирра.

– Сокол – птица гордая, они не терпят неуважительного отношения. Сокол никогда не забывает обиды. Ее нельзя приручить, ты не заставишь ее подчиняться силой. Ты можешь только завоевать ее доверие и убедить ее остаться с тобой. – Усерреф внимательно поглядел на Пирру. – А еще она не будет делать ничего, чтобы тебе угодить. Думаю, вы с ней найдете общий язык.

Пирра невольно рассмеялась.

– Ну а пока она пленница, совсем как ты. Но если будешь заботиться о ней как следует, со временем научишь ее летать и отпустишь на волю.

Пирра сразу оживилась, но не подала виду.

– А ты, я вижу, все продумал? – сухо произнесла она.

Усерреф улыбнулся и покачал головой.

– Я здесь ни при чем, Пирра. Такова воля Херу. Иначе эта птица к тебе не попала бы.

Пирра назвала ее Эхо: малышка все время издавала пронзительный повторяющийся звук «э-э-э». Птица оказалась умной, своевольной и свирепой. Или ей что-то нравилось, или нет – и точка.

К счастью, Пирра ей понравилась. К Усеррефу она тоже относилась хорошо, а вот Силею невзлюбила. А еще Эхо ужасно боялась муравьев. Стоило ей заметить хоть одного, как она тут же впадала в панику и не успокаивалась, пока люди не очищали комнату от всех этих насекомых до последнего.

Дни летели один за другим, и все внимание Пирры поглотила Эхо. Девочка следила, чтобы в комнате всегда царил полумрак: птенцу так спокойнее. Усерреф принес ветку и устроил для Эхо насест. Он привязал к нему найденыша при помощи кожаных шнурков из кожи ягненка.

Поначалу Эхо оставалась настороже: стояла, выпрямившись во весь рост и приоткрыв клюв, и сердито глядела по сторонам. Но Пирра разговаривала с ней, и наконец птица успокоилась, распушила перья на груди и удобно расположилась на одной ноге, подобрав вторую под живот.

Зрение у Эхо оказалось удивительно острым. Она замечала муравья с тридцати шагов и следила за ним взглядом, поворачивая голову под невероятным углом. А еще птицу прямо-таки завораживала одежда Пирры.

– Она различает больше цветов, чем мы, – объяснял Усерреф. – Говорят, для сокола зеленые и фиолетовые отблески на крыльях ворона яркие, как радуга.

Эхо быстро усвоила, что теперь ее кормит Пирра, и приучилась выпрашивать еду жалобными криками «кий-кий-кий». Больше всего Эхо любила голубей: клювом выдергивала у них перья, вытаскивала кишки, потом прижимала тушку одной ногой, а второй отрывала куски мяса. После этого она разбрасывала в углу свой помет, а еще через некоторое время срыгивала аккуратный шарик из остатков перьев и костей.

Эхо росла на глазах: не успела Пирра опомниться, как ее подопечная из растрепанного птенца превратилась в могучего сокола длиной с предплечье девочки. Голова и крылья у Эхо стали красивого дымчато-серого оттенка, а шея и грудь – светлыми, желто-бежевыми с коричневыми пятнышками. Своим крупным изогнутым клювом соколиха была способна переломить голубю хребет или отхватить кусок от пальца Пирры, но девочку она ни разу не клюнула. А под большими черными глазами появился знак всех соколов – темная вертикальная полоска, напоминающая след от слезы.

Пирра не любила привязывать птицу и у себя в комнате давала ей полную свободу, но по совету Усеррефа не снимала с ног Эхо ремешки-опутенки.

– Чтобы научить ее летать, ты должна завоевать ее доверие, – говорил Усерреф. – Проводи с Эхо побольше времени, разговаривай с ней, давай ей клевать беличье мясо – это для нее и еда, и занятие. Пусть она привыкнет к твоему прикосновению.

Эхо уже запомнила собственное имя. Иногда, когда Пирра ее звала, она спрыгивала с насеста и бежала к ней, щелкая когтями по полу. А однажды, когда Пирра вышла из комнаты, Эхо стала ее звать: «Э-э-э».

Сначала Пирра гладила Эхо перышком, а потом решилась провести пальцем по ее прохладной мягкой груди и чешуйчатым желто-зеленым ногам. Больше всего Эхо нравилось, когда ей гладят ноги.

В один прекрасный день, когда Пирра именно этим и занималась, птица спокойно взобралась к ней на кулак. Пирра застыла как завороженная. Несмотря на все свои забавные проделки, Эхо все-таки птица Богини.