Читать книгу - "Наследие Сири - Марьяна Брай"

Мы с трудом закончили стричь одну овцу, хоть Иста ее стреножила, она дергалась, и я боялась поранить животное. Первобытные ножницы — два ножа соединенных клепкой, а между ручек натянут кусок кожи. Что они могли — только не распадаться. Нажав на ручки, приходилось пальцами обратно раздвигать ножи. Руки немели, между пальцев появились мозоли. Вот тебе и лучший стригаль!

Иста посмеялась надо мной, уверила, что я точно вспомню, и начала треножить вторую овцу. Это было просто адски неудобно, больно и не интересно. Бабушка стригла овец у сестры и я была еще маленькой, когда меня брали с собой. На ножницах у них была пружина, и им просто нужно было сжимать рукоятку. А тут, только настроишься, а овца дернется и все разлетается в руках.

Солнце садилось, когда мы услышали от реки голоса — отец возвращался с лошадьми. Юта побежала его встречать, а мы закрыли овец в загоне и пошли к реке помыться. Юта принесла нам мыло и полотенца и присоединилась к нам, уверив, что дед закрыл лошадей и сел ужинать, после чего собирается сразу лечь спать. Мы помылись и я решила просто поплавать. Оказалось, что девочки не умеют плавать. С Ютой все прошло быстрее — она начала плавать по собачьи уже минут через десять, а Иста боялась и никак не могла довериться мне — все время опускала ноги на дно, боясь его потерять. Мы с Ютой по-доброму смеялись над ней, но она попросила обязательно научить ее.

Высохли на плотике, оделись и вошли в дом. По храпу мы поняли, что дед заснул. Я принесла с улицы высохшую мотушку, Иста поставила греть ужин и чай. Солнце садилось. Я страшно устала, но решила-таки попробовать, мне не давала покоя мысль, что вязание можно сделать очень доходным. Да и ноги в холода будут в тепле.

Я села возле огня, позвала Юту, она с удовольствием принимала участие в новом, неизвестном для нее процессе. Я снова повесила мотушку ей на руки, развязала узелок, скрепляющий нити и мы смотали большой клубок прекрасной белоснежной пряжи.

Юта принесла ветки, которые нарубила на берегу. Я нарезала их сантиметров по пятнадцать. Зачистила ножом кору, и как могла заточила концы. Немного обожгла их над огнем. Получила шесть дикарских спиц. Они были сыроваты, но выбора особо не было. Юта села возле моих ног на низкую табуретку, и безотрывно следила за моими руками. Я посмотрела на ногу Юты, и набрала петли на четыре палочки. Иста сидела за столом, пила чай и с умилением смотрела на наш трудовой подряд.

Девочка заснула у меня на колене в тот момент, когда я довязала пятку. Перешла снова на 4 иголки — палочки. Руки привыкли, вот если бы не стрижка овец, дело шло бы значительно быстрее. Глаза слипались, время по ощущению было часов одиннадцать вечера. Но встали мы, наверное, часов в семь. Нужно спать. Утром обязательно закончу. Перенесли Юту в постель и я заснула как только голова коснулась подушки. Утром я услышала шаги отца — он не шумел по утрам в доме, а грел завтрак в мастерской. Я встала, сходила к реке. Было достаточно прохладно — овцы в загоне жались друг к другу. Вернулась в дом, подкинула веточек в оставшиеся со вчера угли, раздула костер под котлом с водой, и села с вязкой рядом с огнем.

Когда Иста и Юта встали, я уже заварила чай, нарезала хлеб и поставила греть кашу. Надо посмотреть на меню — может есть возможность разнообразить рацион? Я позвала к себе Юту, посадила на колено, и попросила девочек закрыть глаза. Легко наделся носок на детскую ножку. Белый, чуть пушистый, хоть и не высокий, он ввел в восторг и дочь и мать. Потом будем делать выше, а сейчас мне нужно показать им, что это нужная вещь.

— Слава Дохе, у меня будут пушистые сапоги! — кричала девочка, танцуя в одном носке на табурете, на пыльный пол она вставать не рискнула.

— Какая красота, Сири, — Иста аккуратно щупала носок, оттягивала его от ноги, немного щипая при этом Юту, и та смеялась.

Иста сняла с дочки носок, и стала его разглядывать, растягивать, просунув в него руку. Она отряхнула ногу от прилипших соломинок, и легко натянула носок. Пятка осталась ниже, он был маловат. Она поставила ногу в носке на табурет и двигала пальцами внутри пушистого чуда.

— Как хорошо, что вы смеетесь, значит все дома налаживается — раздался от входа голос деда.

— Дедушка, смотри, смотри что сделала Сири, — радостно кричала девочка, сдергивая носок с ноги Исты. Она натянула его на себя, и на одной ноге поскакала к деду. Чуть не упала, если бы он не поймал ее в шаге от себя.

Он поднял ее на руки, а она обняла его шею, и вытянула ногу в обновке вперед. Показала, что пальчиками можно двигать внутри, можно быстро снять и быстро надеть обратно.

— Где вы купили такие диковинные сапожки? — дед снял с Юты носок, поставил ее на пол, и стал рассматривать уже не белоснежную обувь.

— Это сделала Сири из весенней шерсти, — ответила Иста.

— Как это их шерсти? — он повернулся ко мне всем телом, не переставая мять и тянуть носок в руках.

— Она сначала делала вот так! — выбежала Юта на середину комнаты с веселкой в руках, и покрутила ее между пальцами, — а потом мы соединили две нитки, и она снова крутила их, только другой стороной, а потом мы намотали готовую нитку на руки, и постирали. Она стала белой. Потом намотали нитки на большой клубок, и Сири настрогала из куста палочки….

— Хаватит, хватит, Юта, завари нам травок, — перебил ее дед, и сел за стол. Показал нам движением руки, чтобы мы тоже присели за стол. Юта недовольно, но ни сказав ни слова против, поплелась к котлам.

— Мы можем делать не только вот такие носки, но и теплую одежду, шапки, — наконец решилась я на слово, — можем делать такие легкие и теплые одеяла.

— Где ты наумелась такому? — Севар посмотрел на меня, я видела, как брови его сходятся на переносице, скорее всего, врать придется особенно качественно.