Читать книгу - "Зверинец - Олег Кожин"

Черных обидно ржут, раскладывая на пенках комплекты зимних вещей: пуховики, полукомбинезоны, унты и мохнатые шапки, шерстяные перчатки и свитера. Бросив Харысхана, подходит Кэп.

– А я тебе, Малой, что говорил? Теплую одежду бери, говорил. Холодно будет, говорил. – Кэп загибает короткие грубые пальцы. – Чехол-то хоть взял, режиссер хренов?

Непросто быть самым младшим в группе, тем более в такой. Кэпу под сорокет уже, Костику около тридцахи. Черных по возрасту где-то между ними. В этом составе они исколесили всю Россию от дальневосточной тайги до Кавказских гор. Бывали в Гоби, Сахаре и джунглях Амазонии. Ходили под парусом, ездили на джипах, снегоходах и даже верблюдах. Так что малым, мелким и прочими прозвищами меня кличут заслуженно.

Не, я не слабак какой. В свои двадцать один первый разряд по туризму и по боксу третий имею. Но куда важнее, что я профессиональный оператор и монтажер. Да, все еще учусь, третий курс, но два года практики на местном ГТРК что-то да значат. Для ребят это ценно. И, глядя на падающий из щели снег, я понимаю – насколько.

– Я думал, ты шутишь. – Смотрю на Кэпа как баран на новые ворота.

Подошедший Костик впихивает мне в руки здоровенный рюкзачище.

– Должен будешь, – ворчит он. – Цени, малёк, заботу старших!

Внутри толстый пуховый комбинезон и унты. На дне – мелкие походные вещи: фонарь-налобник, складной нож, кружка, шерстяные носки и еще без счету всякого, нужного и не очень. Там же нахожу зимний чехол для видеокамеры. Я все еще не верю.

– Ребят, мы что, реально туда пойдем?

– Не дрейфь, малёк! – голос Костика тлеет злым весельем. – Замыкающим пойдешь.

Обливаясь потом, начинаю натягивать комбинезон. Под тентом располагается Харысхан. Достает точильный камень, вынимает из ножен катану и начинает править. По сравнению с нами он выглядит почти нормальным.

* * *

Цифровая камера весит немного, не то что профессиональные бетакамовские «соньки» с практики, но со штативом, в зимней одежде управляться с ней не очень удобно. Руки трясутся, пока я снимаю, как ныряют со снежной подушки, проваливаясь в никуда, поисковики. Помню, как сам иду по хрустящему насту, с испариной на лбу и бешено колотящимся сердцем… и вдруг – бах! – морозным воздухом по лицу! Да так, что щеки онемели!

Отклеиваюсь от видоискателя, чтобы своими глазами взглянуть, убедиться, что это не камера чудит. В доли секунды, что потребовались для этого крохотного неуверенного шага, пролетели остатки лета, незамеченной промчалась осень и наступила зима. В воздухе стоит запах озона и хвои. Я тру глаза кулаком. Шерстяная перчатка наждаком сдирает кожу, аж слезы наворачиваются, но все остается неизменным.

Впавший в спячку лес чернеет исполинскими елями, чьи верхушки вонзаются в брюхо низкому серому небу. Из ран обильно сыплется крупная снежная икра, оседающая на игольчатых лапах, кустах, на красных комбинезонах, таких нереальных посреди девственно белого пуха.

– Ээээээй! – орет Яшка.

– Ээээээй?! – мрачно переспрашивает удивленное эхо.

К его раскатистому гулу присоединяются остальные – кричат, смеются и громко, вдохновенно матерятся. Костик черпает снег и подкидывает вверх, ловя улыбающимся лицом. Кир с братом в борцовском захвате падают в рыхлые сугробы, только снегоступы мелькают в воздухе. Еще недавно такие отстраненные, эти суровые щетинистые лесовики прыгают и ходят на голове. Потому что нашли наконец. Потому что все – не зря.

– Снял? Снял?! – Кэп трясет меня за плечо. – Ты это снял?!

Он обводит рукой заснеженные просторы. Индевеющая борода воинственно топорщится, лезет в объектив. Как во сне, я жму паузу, отнимаю камеру от лица и восторженно выдыхаю:

– Снял!

* * *

Выдвигаемся неспешно. Подтягиваем ремни и крепления, подгоняем лямки рюкзаков. Кэп поудобнее устраивает на плече «тигрулю» – устрашающего вида карабин, наше единственное огнестрельное оружие. В магазине экспансивные пули. Кэп говорит, что такая штука даже медведю башку разнесет, как гнилой арбуз.

Черных приматывают к ближним елям сигнальную ленту, захочешь – мимо не проскочишь. Костик, встав в голове колонны, машет рукой – «двинулись!» Снегоступы оставляют длинный взрыхленный след, словно гигантская гусеница проползла, однако через каждые сто шагов Яшка привязывает к веткам сигналку. Повторять судьбу Гензеля и Гретель никто не хочет.

Закинув штатив на плечо, плетусь в хвосте. Снимаю мало – берегу аккумуляторы. Да и нечего пока снимать. Только голые деревья и снег, снег, снег, бесконечный снег. А на нем – красные пуховики впереди идущих. Молчание тяготит.

– Кэп… – спрашиваю я. – Эта… штука… откуда она вообще?

– Проход-то? – Кэп оборачивается, зыркает синим глазом. – Он, Малой, всегда здесь был, похоже. Аборигены о нем поголовно знают. Мы ж как это место нашли? Ща ведь в каждой сельской школе интернет есть. Вот шкет один, из тутошних, в сеть видео и слил…

– Да ладно? – перебиваю недоверчиво. – А вы сразу и поверили?

– Не сразу, не! Видео поганое, мобильник у пацаненка старенький. Юзвери поржали, поругались, мол, спецэффекты убогие, да и забили. Ну а мы нет. Три года местные легенды собирали. Костик вон с двух работ вылетел, так часто к аборигенам мотался.

В невесомом пушистом снегу ноги тонут по щиколотку. Колючие лапы норовят шлепнуть по лицу. Непривычно горят искусанные морозом щеки. Окружающая реальность никак не укладывается в голове. Внутренние часы упрямо показывают лето, заставляя организм сходить с ума.

– Если он здесь столько лет, то почему никто не знает? Телевидение там, военные, правительство? Кэп, это же бомба! Почему тут только такие…

Вовремя осекаюсь, но Кэп все понимает и не обижается.

– Только отмороженные, вроде нас, да? – Он добродушно щерится. – Так это, братец, мир так устроен. Есть границы привычного, есть границы реального. Интернет, как ни странно, их не сильно раздвинул. Если кто-то выкладывает видео, которое рушит твое представление о реальности, значит, что? Прааально! Значит, это нереально!

Следуя за группой, аккуратно переползаем через поваленное дерево. Покрытый грубой корой ствол напоминает змеиное тело. Припорошенный снегом, он завис на уровне пояса. Яшка помогает мне перетащить камеру.

– Ну а сами местные что?

– А для аборигенов проход укладывается в границы привычного. Это для нас «феномен», а для них в одном ряду с тайгой и Енисеем-батюшкой. Подумаешь, раз в четыре года проход в другой мир открывается! Обывателю-то что? Ему скотину кормить надо. Знаешь, как в Беломорске «Бесовы следки» нашли? Там ведь тоже каждый абориген про них знал, деревня рядом. А потом пришел человек со стороны и ткнул весь мир носом: эй, братцы, да тут же памятник древнейшей истории!

Кэп молчит, подтягивает «тигра» и заканчивает:

– За границы заглядывать – удел мечтателей и психов.