Читать книгу - "Неслучайные связи - Мария Морозова"

В среду утром я постаралась отрешиться от потустороннего. Стандартный будничный алгоритм будильник-ванна-завтрак помог настроиться на рабочий лад. Под бодрые заверения радиоведущих, которые обещали сегодня «плюс тридцать три, тридцать пять, без осадков» достала из шкафа голубой сарафан до колена, который был одновременно и по-летнему легкий, и достаточно строгий для работы, и босоножки на невысоких каблуках. Простая укладка на волосах, капелька легких свежих духов дополнили образ настоящей бизнес-леди.

По дороге на работу мы в основном молчали. Вася был поглощен рассматриванием машин, а я думала о делах и отдыхе. Последние события как-то выбили меня из колеи. Может и правда отпуск взять? Разобраться с привидением и съездить куда-нибудь к морю? Отдохну, приведу нервы в порядок, может даже заведу короткий ни к чему не обязывающий роман.

И так вдруг нестерпимо захотелось всего этого. Улететь в страну, где еще никогда не была. Поселиться в маленьком отеле недалеко от пляжа. Гулять, купаться, наслаждаться чистым воздухом, местной кухней и танцами по вечерам…

Тем более, что деньги у меня уже давно отложены, Катерина никуда в ближайшее время не собирается и кафе не останется без начальства. Так что недели две я вполне могу себе позволить. Решено, разберусь с Васей — сразу заказываю билеты.

Оставив машину на стоянке возле кафе, разгладила складки на платье и еле слышно прошептала:

— Осматривайся тут, только не хулигань.

Призрак кивнул и полетел куда-то вперед, а я вошла в зал и мельком огляделась, убеждаясь, что все в порядке. Потом поздоровалась с девочками за кассой и поднялась к подруге на второй этаж. И там получила неожиданный и очень неприятный сюрприз, от которого все мысли об отдыхе сразу вылетели из головы.

Я смотрела в бумаги, которые сунула мне Катька, и отказывалась понимать, что именно вижу. Она что, совсем с ума сошла?

— Это что еще такое? — медленно произнесла я, подняла голову от бумаг и с нехорошим прищуром посмотрела на подругу.

— Ну, там же написано… — под моим взглядом и так субтильная Катька попыталась стать еще меньше и вжаться в спинку кресла.

А ведь этот день так хорошо начинался…

— Я вижу, что там написано, — процедила я, — читать еще не разучилась. Я спрашиваю, что это значит, ты продаешь свою долю ресторана?

— Да, — пискнула девушка.

— Я конечно понимаю, что апрель и август начинаются на одну буквы, но все же с днем розыгрышей ты немного промахнулась, — я все еще не могла поверить в то, что она это серьезно.

— Это не розыгрыш. Я правда хочу продать свою долю.

— Да ты совсем с ума сошла?! — не то, чтобы я слишком сильно орала, но шкафы отчего-то тревожно задребезжали своими стеклянными дверцами.

— Ой, мама, — испуганно просипел Вася Кардан, отлетел в угол и просочился сквозь стену. Но я даже не обратила на него внимания.

— У тебя совсем крыша поехала? — не унималась я. — Ты не можешь так просто взять и продать кафе какому-то непонятному типу, чтоб ему позеленеть! Это же… Это же… Самое настоящее предательство!

И моя ярость была вполне оправданной. Это кафе было не просто бизнесом. Это была настоящая история. История Катькиной семьи.

Еще в 1890 году Захар Анисимов, Катькин прапрадед, открыл здесь свою пироговую. Его заведение с традиционными русскими кулебяками, ватрушками и расстегаями было очень популярным, и в него ходили не только простые мещане, но и знатные господа. Потом к семейному делу присоединился сын Захара — Георгий. И дело бы процветало и дальше, но наступил 1917-ый год. После революции пироговую у Анисимовых отняли и открыли в ней общественную столовую. А Георгий не захотел бросать семейное дело, вовремя подсуетился и стал в этой самой столовой директором. Потом там была пельменная, был и кафетерий о знаменитыми советскими молочными коктейлями и пирожными-картошками. Но что оставалось неизменным — это присутствие в этом месте кого-то из Анисимовых, благо кумовство в то время обычным делом.

Катькин родитель — Алексей Петрович Анисимов тоже имел все шансы быть устроенным на работу в кафетерий «Ромашка» и доработаться до директора. Но Союз развалился и кафетерий развалился тоже. И тогда он и его жена решили восстановить это место таким, каким его сделал Захар Анисимов. Они выкупили помещение практически за бесценок, привели его в порядок, нашли сотрудников. И потихоньку дело пошло. Мы с Катькой провели здесь детство и юность. Помогали в меру своих детских силенок, забегали после школы поесть пирогов, которыми нас угощала повариха Тереза Генриховна, делали уроки, сидя за одним из дальних столиков. Ну а потом втянулись и в сам бизнес. Сейчас им рулили мы вдвоем, и это была наша любовь и наша семья. И тут я неожиданно получаю такой удар.

— Тебе что, деньги срочно понадобились? — прошипела я. — Так скажи, мы найдем. У теток попрошу, из заначки возьму. Но только не пироговую.

— Да нет, — замялась подруга, — это не из-за денег.

— А из-за чего? — почти что проорала я, забыв, что нас могут услышать

Послышался негромкий стук в дверь, и к нам заглянула пожилая полненькая женщина.

— Агнися, девочка моя, чего ты раскричалась с утра пораньше? — Тереза Генриховна была единственным человеком, которому я позволяла коверкать свое имя.

— Ничего, пани Тереза, — улыбнулась я, исподтишка показав кулак Катьке, чтобы та не вздумала ничего ляпнуть. — Решаем рабочие вопросы. Вы что-то хотели?

— Да я попозже зайду, не буду вам мешать, — махнула рукой женщина и скрылась в коридоре.

А я повернулась к подруге и, нависнув над ней, тихо спросила:

— А о Терезе Генриховне ты подумала? Она же в это место душу вложила. А твои родители? Семен, девчонки? Ты представляешь, что с ними со всеми будет, когда они узнают?

— Но предложение ведь такое хорошее… — робко попыталась возразить Катька, но ее огромные какие глаза уже начали подозрительно поблескивать.

— Предложение хорошее? — я наклонилась еще ниже и посмотрела ей прямо в глаза. — И чем же это, интересно? Ведь в субботу ты и думать не думала ни о чем подобном.

— Я… Я… Не знаю, Агния, — она вдруг странно дернулась, и по щекам потекли слезы. — Ты права, эта какая-то глупость. Семью не продают ведь. Агния, что я наделала…

Девушка закрыла лицо ладонями и разрыдалась. А я отпрянула, откровенно растерявшись от такого перехода.

— Ну ладно, ладно, — примирительно проговорила я, вытаскивая из сумки пачку салфеток. — Не плачь. Ничего страшного не случилось. Все равно для продажи нужно моя подпись, так что этот твой договор ничего не значит. Можно его в туалете на гвоздике повесить.