Читать книгу - "Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло - Василий Звягинцев"

— Получается, что так. Потому я и отправился на встречу с вами. Дископланы, к счастью, хранились не в той пещере, которую вы взорвали, и я сумел, узнав о случившемся, легко до них добраться.

«Лариса, будь она здесь, непременно спросила бы, а кем были те, которые ее почти очаровали, — подумал Новиков. — И мы ей такую возможность непременно предоставим».

— Ваша война против людей имеет хоть какие-то шансы на успех? Сто миллионов немыслящих под руководством десяти тысяч полумыслящих. А кампанией будут руководить десять совсем мыслящих?

— Приблизительно так.

— Лихо. Один младший офицер на дивизию, и один генерал на десять тысяч дивизий! Навоюете…

Скуратов, постепенно входящий в систему отношений, позволил себе не согласиться с Шульгиным:

— Напрасно вы так думаете. Когда миллиарды огненных муравьев колоннами идут через сельву, они уничтожают на своем пути все. Только птицы могут спастись. И обходятся без старших, и даже младших офицеров. Хватает пресловутых инстинктов и управляющих феромонов.

Кто-кто, а Новиков однажды нечто подобное в Южной Америке видел. В мелких масштабах, но все равно неприятно вспоминать. А если не муравьи, в полсантиметра каждый, а двухсоткилограммовые туши, в тех же количествах, вооруженные многоствольными митральезами?

О них он и спросил. Для какой, мол, цели у них, в мирной биологической цивилизации, разработано вполне механическое оружие, очень неплохо сконструированное? Значит, есть военная промышленность, металлургия, электроника, химия, есть инженеры-конструкторы, рабочие, способные собирать прецизионную технику, есть, наконец, цели, в которые можно и нужно стрелять.

— И тактика есть, — добавил Шульгин, исходя из собственного опыта, — хреновенькая, конечно, но не хуже, чем в итальянской армии.

— Бомбы, «боевые медузы», специально на живую дичь натасканные ракоскорпионы, — припомнил и Антон свою коллизию в канализационном люке.

Похоже, они господина Шатт-Урха достали. Так правильно спланированный допрос на то и рассчитан, чтобы непременно подловить пациента на самой больной точке его сильно растревоженной души. На допрос даже ни в чем не виноватый человек приходит очень напряженным. Помня известную присказку: «Был бы человек, а статья найдется». А уж если есть что скрывать и чего бояться, он сам каким-то необъяснимым образом все ближе и ближе подводит разговор со следователем к «тому самому».

Хотя, казалось бы, заранее настройся и старательно обходи все ловушки. Выведи тему допроса за рамки навязываемых вопросов и не думай «о белой обезьяне». Но это очень мало кому удается.

— Вот теперь остановимся, ребята, и начнем говорить всерьез. Дайте, кто там поближе, нашему приятелю контурную карту Земли и карандаш, пусть он нам изобразит расположение их городов, центров военного производства, гарнизонов, транспортную сеть. И все это по ходу дела комментирует. Без всякой словесной туфты… — Шульгин опять попал в свою стихию. «Старший оперуполномоченный» межпланетного масштаба.

— И еще раз намекни ему, Антон, горячим утюгом в грудь, что обманывать нас или пытаться что-то скрыть — не надо. В случае чего, не имея достоверной информации, мы начнем ковровые бомбардировки просто по площадям. А если будем иметь точечные цели — кому-то да повезет из мирных жителей. Он наши фильмы смотрел — покажи еще раз. Гамбург, Кёльн, Дрезден, Токио. Можно и Хиросиму. Объясни, что так у землян выглядит «адекватный ответ».

Сашка встал, с удовольствием глядя на не понявшего его слова дуггура.

— Продолжайте, в общем. А мне нужно выйти. Олег, можно тебя на минуточку?

На крыльце, откуда был виден фьорд с «Валгаллой», судя по дымку над трубами, готовой в ближайший час выйти в открытое море, Левашов спросил:

— Что у тебя теперь? Я что-нибудь пропустил?

— Наверняка. Связь у тебя с Басмановым есть?

— Прямой, конечно же, нет. Можно на выбор — по узкому каналу Ирины универблоком выйти на Сильвию с Берестиным, они переключат на Михаила. Или — опять пробой через СПВ. Тебе как?

— Сильно вроде бы не горит, а там кто его знает. Но если в пределах часа — давай, чтобы лишний раз пространство-время не тревожить, по кругу, через Сильвию.

— Что ты опять темнишь? Со мной — для чего?

— Да кто темнит? Мы с тобой одно и то же слушали. Просто о разном при этом думали…

— Опять?

— Как всегда. На военной кафедре хотя бы слышал, что есть такое понятие — «стремительное выдвижение полевых войск в зону тактического ядерного удара»? Кружки и разноцветные овалы рисовали, с учетом «среднего ветра», уровни заражения рассчитывали? Мне и показалось, что Урх вовремя проболтался. Если у них такая армия, то она непременно должна сейчас готовиться, а то и уже начать означенное выдвижение. И наши ребята вполне могут оказаться на острие наступления.

— Куда, зачем?

— А это ты у огненных муравьев спроси, когда встретишься.

— Ладно, пошли…

Ни о каких равноправных переговорах речи теперь не шло. Шатт-Урху была обещана вся возможная помощь для его возвращения домой. В обмен на полную и подробную информацию. То, что парламентер успел сообщить, к таковой имело довольно приблизительное отношение.

Как и первоначальные выводы Удолина. Кстати, отсутствие от него каких-либо сообщений беспокоило. Единственное оптимистическое объяснение сводилось к пресловутой неравномерности течения времени. Вдруг у Константина Васильевича после его перемещения на Валгаллу прошло всего полчаса-час?

Новиков, как философ и социолог по основной профессии, Ростокин — журналист и исследователь чужих миров, Скуратов — знаток нечеловеческих логик с удовольствием бы выслушали полный курс дуггурской истории-биологии. Только время погружаться в такие дебри не пришло.

Шатт-Урх готов был начать издалека, с сотого, может быть, века до нашей эры. Но это извращение нормальной эволюции сейчас значения не имело. Важно было выяснить, что собой представляет нынешнее общество.

Его биолого-политическое устройство тоже, конечно, представляло огромный интерес, особенно для тех, кто захотел бы его посетить. С экскурсионными или дипломатическими целями. Организовано оно было весьма оригинально. Неразумные и псевдоразумные его компоненты, выведенные тысячелетиями искусственного отбора и генетических модификаций «исходного материала», обеспечивали физическое существование большинства и «экономический базис» цивилизации. «Надстройку» же составляло всего лишь несколько миллионов (по оценке Шатт-Урха, точными статданными он не располагал), вполне разумных. Но даже среди них существовала жесткая кастовая система.

Кое-что рациональное в таком устройстве жизни, пожалуй, найти было можно. Хотя бы в смысле сохранения экологии, исходного биогеоценоза и порядка политического устройства. Шатт-Урх утверждал, что «политики» у них нет и быть не может, но это оставалось, в лучшем случае, его личным заблуждением.