Читать книгу - "Болотный кот - Николай Побережник"

В Срединный каменок въехали на рассвете, предъявив княжеские грамоты, а то военное положение еще никто не снимал, хоть половина войска и распущено по родовым поместьям и многодворцам, а смута в Трехречье все ж идет, и подавлять очаги разбоя периодически приходится силами княжеского войска. И заставы стоят на ключевых перекрестках да у каменков, и разъезды конные дороги патрулируют. С перевала у приграничных районов с икербами сотня снята была еще три недели назад, но ее сразу же отправили усилить пограничные посты, да и на север, к болотам, пришлось еще полторы сотни отправить Талесу, так как много этих тварей набежало, как чуют, что ослабло Трехречье в войне. Но вроде справляется пока северный гарнизон.

Подъехав к воротам Судейского дома, мы спешились, и я пару раз пнул по ним.

– Головой-то лучше так постучись, – раздался недовольный голос из-за ворот.

– Если только твоей, – нахмурился Варас.

Громыхнул засов, и узкая и низенькая дверца в воротах открылась.

– Чего надо? – спросило только что проснувшееся лицо, весьма перебравшее вчера.

– А вот я тебе сейчас объясню, чего надо, – поднес к носу караульного свой кулачище Варас, – ты как с княжеским оружейником разговариваешь?

– Господин Варас… так я это… не признал сразу-то.

– Ага, спросонья.

– Что вы, господин Варас, как можно? Караул ведь у меня.

– Открывай да конюшню буди, кони устали, накормить надобно да обиходить.

– Да, да, сейчас, – засуетился караульный.

Вообще за Варасом прежде не замечал я таких замашек, но вероятно, возмутило его, уставшего с дороги, поведение этой, как говориться, «тыловой крысы». Улыбнувшись этому наблюдению, я прошел в открытые ворота, ведя Яра в поводу.

– А чего он, – буркнул Варас, поправив съехавшую набок шапку.

– Правильно, правильно, а то расслабились тут, – ответил я, продолжая улыбаться.

– Бабы спят еще… пойдем на кухню, перекусим, – предложил Варас.

– Пойдем, только вьюки надо снять да занести.

В отличие от постояльцев Судейского дома, который превратился в гарнизонный штаб, кухня уже проснулась, и Ларта и ее помощники – две совсем юные девчонки, суетились у очага. Увидев нас, Ларта всплеснула руками и, широко улыбнувшись, сказала:

– Хвала богам, вернулись!

– Ага, вернулись, – кивнул Варас, шаря глазами по пустым кастрюлям, – а есть чего перекусить?

– Вы идите за стол, я сейчас все принесу, – ответила хозяйка кухни, завязывая на голове косынку.

Не успели мы присесть, как со стороны лестницы раздался топот ног, и в кухню вбежала Дарина, босиком, в накинутом на плечи плаще и какой-то смешной пижаме под ним.

– Батюшка! – бросилась она на шею отцу.

– Ты чего босая-то? Тянет же по полу, – ответил Варас, крепко обняв и поцеловав дочь, – иди, обуйся.

– Сейчас, – ответила она, отцепилась от отца и кошкой метнулась ко мне, также крепко обняв… хотя, наверное, не так же, а немного по-другому… – а лоб-то, лоб-то побил! А зашивал-то кто?

– Это батя твой старался, – ответил я, улыбаясь, – иди уже обуйся, простыть не хватало.

– Сейчас! И Чернаву разбужу, – сказала Дарина и, шлепая маленькими ступнями, убежала вверх по лестнице.

– Так я на четверых завтрак подаю, – спросила, улыбаясь, Ларта, стоя в дверном проеме кухни.

– Подавай, – кивнул Варас.

Спустя полчаса мы уже завтракали вчетвером, Варас, не поднимая головы, наяривал похлебку, нахваливая Ларту за умение готовить, ну и я, если честно, тоже проголодавшись с дороги, от него не отставал, а женщины, скромно перекусив какой-то поджаркой с мясом и овощами сидели напротив и шепотом переговаривались, глядя на нас и хихикая.

– И чего потешаетесь? – удовлетворенно отодвинул пустую деревянную миску Варас.

– Давно не видели вас, – ответила Чернава, – Никитин зарос как, на разбойника похож…

– Чего это на разбойника?

– Давно на себя смотрел-то? Вон, глянь, – кивнула Чернава на висящее на стене отполированное до блеска большое серебряное блюдо на стене, выполнявшее роль зеркала.

Подойдя к нему, я себя даже не сразу узнал… Что-то такое появилось в серых глазах, какая-то печаль что ли, но взгляд острый. Провел рукой по действительно отросшей шевелюре и затем по неравномерно отрастающей бороде, еще шрам этот, «художественно» зашитый Варасом, да уж… так и есть – бандитская морда.

– Ножницы бы добыть, потоньше, чем для стрижки овец, – сказал я, вернувшись за стол.

– Надо на базар идти, – сказала Дарина, подперев лицо ладонями и поставив локти на стол, улыбаясь и не сводя с меня глаз.

– Кх-м… Пойдем мы, отдохнем с дороги, – наступив мне на ногу под столом, сказал Варас, – а после обеда уж можно и на базар.

– Да, – кивнул я и встал из-за стола, – отдохнуть бы.

– Я разбужу тебя… ну на рынок чтоб?

– Хорошо, буди, – ответил я, кивком поблагодарил Ларту, и, подхватив от дверей рюкзак и дорожные вьюки, потопал по лестнице.

– Я мужиков из охраны попросил съездить в поле снегом бочки набить да баню к вечеру натопить, – сказал Варас, войдя в комнату, задержавшись минут на десять.

– Хорошо, – громко выдохнув, ответил я, развалившись на кровати и балдея от соломенного матраса, снятых сапог и вообще от уюта, который в Судейском доме был во всем.

– Ты это… – Варас присел рядом со мной и уставился в пол, – я… эм…

– Ты решил наконец поговорить насчет меня и Дарины?

– Да, – не поворачиваясь, ответил он.

– Ну давай поговорим, – я принял сидячее положение и оперся на спинку кровати.

– Я знаю и вижу, люб ты ей… а еще вижу, что не понимаешь ты, как сам к ней относишься. Я не знаю, как в твоем мире все это… эм… ну как ты там привык вообще с женщинами…

– В моем мире, Варас, с женщинами все точно так же, как и в этом.

– Значит, ты понимаешь, что голову девке дурить не надо? И ты уже тогда решись, что ли… Я-то, чтобы ты знал, сам не прочь породниться с тобой… Но у меня сердце не на месте будет, пока не услышу твоего решения, я-то уж пожил и понимаю…

– Хорошо, что понимаешь.

– Так что, как ты сам-то к ней?

– Когда я уехал, – сказал я, тяжело вздохнув, – ну от озера, думал, что никак. Вообще не воспринимал ее серьезно. Но чем больше проходило времени, тем сильнее я скучал… и по тебе, и по Чернаве, и конечно же по Дарине. Встретившись снова, там, на заимке у Ласа, я понял, что вы мне уже как семья, а Дарина настолько откровенно проявила свои чувства…

После этих слов Варас нахмурился и как-то недобро посмотрел на меня.