Читать книгу - "Клинки Порубежья. Книга 1. Окаянный груз - Владислав Русанов"

– Что в сундуке? – спросила она напрямую.

– Не могу тебе этого сказать, – удрученно тряхнул головой пан Шпара. – Н-не могу…

– Как же я тебе поверить должна, коль ты мне всей правды не говоришь?

– Н-не мой секрет, пани Либушка, не мой.

– Плохо дело, пан Войцек. А если я прикажу своим порубежникам открыть его да посмотреть?

Пан Шпара вздохнул:

– Т-тогда нам при-придется умереть прежде. А после гляди, сколько захочешь.

Спутники его, в особенности скуластый с двумя саблями и воины постарше, согласно закивали. Даже, будто невзначай, взялись за оружие.

Пани сотник чуть-чуть не рассмеялась. Вшестером против двух десятков! Самоубийцы. Да двое из них ранены. Ни малейшей надежды на успех. Разве что умереть, не дав сказать о себе – мол, не выполнили долга.

Сахон вспомнил вдруг восторженное восклицание Арцима, когда тот услышал имя черноусого пана. Потянул порубежника-пьянчугу за рукав:

– Ты знаешь его? – быстрый и, как понадеялся урядник, незаметный кивок в сторону пана Войцека.

– Слыхал много всякого. А так не знаком, – шепотом отозвался Арцим.

– Что слыхал-то?

– Так это… Знаменитый порубежник. Сотником был в Богорадовке. Сколько рыцарей-волков в Преисподнюю спровадил, не счесть. Говорят, за Лугу не единожды ходил, а саблей-то как управляется… – Арцим цокнул языком и подкатил глаза.

– Точно знаешь?

– За что купил, за то продал. Говорят еще, жизнь его здорово попинала. И в детстве, и совсем недавно… Вдовый вроде…

– Да ладно тебе! «Вдовый»! Верить ему можно?

– Говорят, можно. В Малых Прилужанах – один из первейших рыцарей. У князя Януша на хорошем счету, пану Симону Вочапу, что полковником в Берестянке, он почитай что сын родной…

– Все! – оборвал излияния порубежника Сахон. – Молчи пока!

Он шагнул ближе к пани Либушке, но не решался привлечь ее внимание. Видел, что пани сотник на волосок от гневной вспышки, когда может за саблю схватиться не раздумывая.

Либушка смерила посмевших противостоять ей холодным взглядом. Промолвила:

– Знаешь, какое в Тараще присловье есть, пан Войцек? Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. Ты никак силой нам угрожать вздумал?

– Я? – искренне поразился пан Шпара. – Д-даже не мыслил… Просто в-выхода нам ты не оставляешь.

– А что мне делать прикажешь? У порубежников закон суровый…

В это время Сахон таки дотянулся кончиками пальцев до шпоры своего командира. Легонько постучал, будто отворить ставень просил.

– Чего тебе? – Пани Либушка нагнулась к уряднику с седла. Правда, учитывая разницу в росте, и нагибаться-то сильно не пришлось.

Сахон, бросая на пана Войцека взгляды поверх малинового верха шапки пани Либушки, горячо зашептал ей что-то на ухо. Командир порубежников выслушала его не перебивая. Кивнула. Подняла голову:

– Верно ли, пан Войцек, что ты был сотником в Богорадовке?

– В-верно, пани Либушка. Как верно и то, что там сейчас сотником некий пан Либоруш Пячкур. Не ро-родственником ли тебе приходится?

Порубежница помолчала. Снова кивнула:

– Опиши-ка пана Либоруша, не сочти за труд.

– Д-добро. Опишу. Невысокий. Чернявый. Черноусый. Годков двадцать. Ну, м-м-может, чуть больше. Ллицом на тебя похож. Пан Симон говорил, с саблей-де не худо управляется. Сам не проверял, врать не берусь. Пра-авильно описал?

Либушка кивнула и, подумав, ответила на первый вопрос:

– Родственник. Братишка меньшой.

Порубежники заулыбались, по напряженному строю пробежала легкая рябь – кто-то кого-то пихнул локтем в бок.

– Он не так давно с оказией письмо присылал, – продолжила пани сотник.

– И ка-ак т-там в Богорадовке?

– Хвала Господу, спокойно.

– Рыцари-волки не тревожат?

– Так он еще в начале червня письмо писал, – пожала плечами Либушка. – Ты, пан Войцек, поди, сам еще Малые Прилужаны не покинул. Сам ведаешь, не тревожили.

– В-верно. Я бы слышал.

– Вот то ж и оно. А он про тебя тоже рассказывал… – Порубежница улыбнулась тонкими губами. – Хвалил очень.

– К-как он меня хвалить мог? – удивился Меченый и вдруг кивнул, едва сдержался, чтоб по лбу себя не хлопнуть. – Радовит! Вот болтун! Наплетет с три короба… Они, чародеи, все такие… – Он поискал глазами местного реестрового волшебника, но не нашел.

– В Хорове, – верно истолковала его взгляд Либушка. – Пан Адась Скорняга, наш польный гетман, всех реестровых чародеев собрал. Опасается, что в Выгове Контрамацию отменят… – Она вдруг встрепенулась, вспомнив о важном. – Не хочешь, пан Войцек, на своего человека поглядеть, что при телеге обретался? Поговорить, вопрос какой-никакой задать?..

– Добро. Н-не откажусь. – Пан Шпара на миг оскалил зубы, не обещая ничего хорошего беглецу.

– Тогда пошли. А люди твои пускай отдохнут. Сахон!

– Здесь, пани сотник!

– С Гервасем и Аверьяном побудь с гостями. Пускай твои люди отдохнут пока, пан Войцек. Севярын!

– Слушаю, пани сотник!

– Сажай своих на конь и в разъезд.

– Слушаю, пани сотник. Арцим, Явсей, коноводов ко мне!

Пан Войцек с одобрением слушал ясные и четкие команды порубежницы, молодцеватые ответы урядников. Кивнул своим:

– Спешиваемся, односумы…

Спрыгнув с буланого, Грай бросил поводья на руки Лексе:

– Сумеешь? Тут тебе не шинок… – Порубежник злился, что раненого Хватана, с которым их связывало неполных три года службы бок о бок, пришлось оставить на попечение братьев Беласцей.

– Ты… того-этого… Не боись, – заверил его великан и сноровисто принялся распускать подпругу.

Ендрек взял повод коня пана Бутли, а тот, прихрамывая, все-таки сказывалась неглубокая, но болезненная рана от клинка предателя Гредзика, отправился вместе с Граем осматривать телегу.

– Давай, того-этого… стреножим. Пущай пасутся, – пробасил Лекса. – А сами отдохнем в холодке, приглядим. Того-этого… И волки сыты, и дело мастера боится.

Медикус до сих пор еще не привык к исковерканным поговоркам шинкаря, а потому несколько мгновений ошалело на него таращился.

– Не спи, студиозус, замерзнешь, – хлопнул его по плечу Гапей. – Я вам пособлю.

Он, весело ухмыляясь, вытащил путы из своего вьюка.

– Слыхали, как рошиоры спорили, кто больше лужичан зарубил?

– Когда? – вскинулся Ендрек. До сих пор одно упоминание угорских гусар вызывало у него дрожь и желание спрятаться в норку поглубже.