Читать книгу - "Лед - Павел Корнев"

— Никак вы награду нам вручать пришли? — через силу улыбнулся я.

— Сто рублей из церковной кассы лучник вчера уже получил. — Иеродьякон, слегка склонив голову, посмотрел на Николая. Тот кивнул, зажмурился и приложил кружку ко лбу.

— Тогда какое неотложное дело привело вас к нам? — попытался как можно спокойней поинтересоваться я. Во как завернул! Сам не ожидал, что так гладко выйдет.

— Мы сейчас обходим всех людей, которые общались с Бояриновым… с оборотнем. Проверяем, не заразился ли кто. — Иеродьякон на мгновение замолчал, подбирая слова.

Я кивнул. Да, появится новый перевертыш, хлопот не оберешься. Понятно, к чему дело идет. Ну и задачку ему поставили! С одной стороны, задержав патрульного в рейде, можно огрести по полной программе, с другой стороны, выпускать зараженного человека из села совсем не дело.

— Тебя он мог во время драки оцарапать… — Монах специально не стал доводить свою мысль до конца. Думает, в обморок грохнусь? Зря.

— Вот. — Я вытащил из пластикового файлика с документами разрезанную напополам тетрадь и протянул монаху.

— Вам и от ведьминой хвори прививки ставить начали? — удивленно протянул иеродьякон после долгого изучения содержимого тетради. Особое внимание он уделял печатям и подписям.

— Угу. Два месяца рука еле ворочалась. — Я забрал свою медицинскую карту и засунул ее обратно в файл.

— Что ж, к вам больше вопросов нет. — Монах вышел из комнаты. — Да хранит вас Господь.

Ворон убрал руку с «узи» и, плотно прикрыв дверь, уставился на меня:

— Что-то я ничего не слышал про прививки, спасающие от заражения при укусе оборотня.

— А их и нет. — Я невозмутимо убрал документы в карман. Укушенные оборотнем или волколаком вообще выживают крайне редко — пасть у этих тварей будь здоров.

— Выходит, ты черноряснику фуфло толкнул… — задумчиво постукивая пальцами по дверному косяку, пробормотал Ворон.

— Э-э-э, Лед, а ты по ночам выть не станешь? — забеспокоился Николай, которому после кружки воды стало немного легче.

— Не стану.

— Точно? — не поверил мне Ветрицкий.

— Тебе-то чего беспокоиться? — не упустил случая поддеть Николая Макс. — Ты ж у нас теперь «Лучник — смерть вервольфов».

— Оборотнем может стать только тот, у кого есть к этому генетическая предрасположенность, — решил разрядить обстановку я. — При приеме в Патруль всех проверяют на сопротивляемость магическим воздействиям, психические отклонения и эту самую предрасположенность.

— И? — Ветрицкий поднялся с тюфяка и засуетился. — Макс, где здесь толчок?

— Направо по коридору, последняя дверь.

— И у меня ее нет. — Мне не удалось скрыть улыбки, когда позеленевший Николай, зажав ладонью рот, выскочил из комнаты. Ему еще повезло — обычно туалеты во дворе ставят. — О чем и была сделана соответствующая запись в моей медицинской карте. Все ясно?

— Да ладно, Лед, че ты? — заулыбался Ворон. — Я ж так, для твоего же блага…

— Проехали. — Я решил не устраивать разборок. Не будь у меня с Максом соответствующего штампика в медицинской карте, до сих пор бы после встречи с волколаком в больничке парились.

— Слушай, Лед, а у меня этот штамп смазан, ничего не разобрать. — Макс пытался рассмотреть запись в собственной медицинской карте.

— Тебе это зачем? Печать же синяя.

— А что написано?

— Да без разницы. — Я уселся на освобожденный Ветрицким тюфяк.

— А, заразившись, вылечиться можно? — Макс свернул тетрадку и сунул ее во внутренний карман полушубка.

— Можно. Серебряной пулей в висок. — Ворон приставил палец к виску. — Пух-х-х!

— Полностью только так, — согласился с ним я. — Но вроде есть препараты на основе серебра, которые блокируют трансформацию и мозги в полнолуние прочищают.

— Не помешаю? — В открытую дверь заглянул худой светловолосый паренек лет двадцати.

— Чего надо? — Ворон оценивающе оглядел залатанные валенки и потертый тулуп пришедшего.

— Я предлагаю…

— Ничего не покупаем, — даже не дослушав, перебил парня Макс.

— Но лошади… — начал мять в руках ушанку пацан.

— Не понял? Не надо ничего, — придвинулся к нему Ворон.

— Лошади? Ну-ка подожди, — заинтересовался я. — Какие лошади?

— Да вы их видели, — заторопился парень. — Вас вчера на них подвозили.

— Мишкины, что ли? — сообразил Макс. — А ты сам-то кто такой?

— Мишкины, Мишкины, — как китайский болванчик, часто-часто закивал пацан. — А я племянник его, Федор Ряхин.

— И каким боком ты к этим лошадям отношение имеешь? — Макс не обратил внимания на протянутую для знакомства руку. — Они разве не детям его достаться должны были?

— Каким детям? — не понял Федор. — Не было у него никого.

— Не было? — Я не то чтобы сильно удивился, но все же… «Четверо детей по лавкам». Вот оно как.

— Не было. Все мне перешло, — подтвердил парень. — Не верите, у Кузьмы Ефимовича спросите.

— И ты лошадей продаешь?

— Продаю.

— А к нам чего пришел? — процедил Ворон.

— Ну… — замялся Федор, — вы ж награду за оборотня получили…

— И что из этого? — поскреб заросший щетиной подбородок Макс.

— А деньги без движения лежать не должны, — почти моментально нашелся паренек. — Вот я вам лошадей и предлагаю. Выгодное капиталовложение, между прочим.

— Ну и какая, на фиг, нам здесь выгода? — цыкнув зубом, усмехнулся я. Понахватался от дядьки умных слов, стервец. — Учитывая, какой дрянью Мишка этих коняг пичкал, мы их даже на мясо продать не сможем.

— Зачем на мясо? Я их вместе с санями продаю.

— Сани продаешь? — вернувшийся Ветрицкий сразу же взял быка за рога. — Сколько хочешь?

— Трешку.

— Лучник, а ты разве не все деньги вчера пропил? — с вполне различимым намеком в голосе полюбопытствовал Макс.

— Не, меня угощали, — не понял подтекста, а может, специально не обратил внимания тот.

Ну что с ним делать? Кто так торгуется? Вообще-то нам эти сани не нужны, но если можно взять по дешевке, то почему бы и нет? Все не пешком топать.

— За таких доходяг больше полтинника просить грешно, — решил поторговаться я.

— Что? Палтус за двух лошадей с санями? — выпучил глаза Федор. — Не смешите мои тапочки! Две с половиной сотни и ни копейкой меньше.

— Да? А чем мы кормить этих проглотов будем? — взмахнул я руками. — Они завтра же без жратвы околеют! Семьдесят пять рублей максимум. И то только из-за доброй памяти о Мише.