Читать книгу - "Дальше фронта - Василий Звягинцев"

Он сделал движение, чтобы встать и выйти на мостик. Свежий сырой ветерок должен прояснить голову. Не успел. Разом накатились головокружение и тошнота.

«Так и инсульт схлопотать…» – успел подумать Ляхов, вцепляясь в подлокотники, потому что ему показалось, что сейчас катер закрутит бочку, не хуже спортивного самолета. Впрочем, на флоте такая фигура пилотажа называется гораздо красивее – оверкиль.

…Перед глазами медленно посветлело, и он без всякого удивления, словно ждал именно этого, вновь увидел знакомую панораму, осознал себя на верхней точке перевала. Синее январское небо над рыжими холмами, россыпи серой щебенки, неопрятные пучки перепревшей прошлогодней травы. А он сидит не в командирском кресле катера, а на том самом камне, где сидел, когда к нему подошел и потряс за плечо спаситель-вертолетчик.

Рядом прислонена снайперская винтовка.

Сознание совершенно ясное, и помнит он все с одинаковой отчетливостью. И новогодний бой, и московскую жизнь потом, как их выбросила сюда с Тархановым, Розенцвейгом и девушками машинка Маштакова. Все, вплоть до внезапного обморока…

Неясно одно, как это следует понимать и как относиться? Очередной пространственно-временной перенос, такой же, что швырнул из Москвы в Палестину, через четыре тысячи километров и восемь месяцев времени? Новое касание «бильярдных шаров», влепившее друг в друга миры-аналоги, о котором они шутливо рассуждали с Майей? Или просто яркая галлюцинация?

Как врач он знал, что настоящую, добротную галлюцинацию, находясь внутри ее, отличить от действительности невозможно. Но с психикой у него все было в порядке до последнего времени, наркотиков он не употреблял ни разу в жизни. Разве что подсыпал кто-нибудь ЛСД в кофе. Тот же Розенцвейг. Или фармацевт-любитель Татьяна.

Но ведь известно, что галлюцинирующий обычно не склонен к критическому восприятию своего состояния.

Вадим поднял винтовку. К концу боя, он отчетливо помнит, в ней оставалось четыре патрона с утяжеленными пулями. Вот они, пожалуйста – три в магазине, четвертый в стволе.

Но куда делись разбросанные вдоль всей «дороги смерти» трупы, Тарханов, вертолет-спаситель?

Он поднял к плечу приклад и выстрелил. Далекий камень разлетелся белыми брызгами.

– С кем ты тут снова воюешь? – послышался из-за спины странно знакомый голос.

Стараясь не делать резких движений, Вадим обернулся, встал, только пальцы сильнее сжали шейку приклада. И увидел себя самого, только одетого в незнакомого образца пятнистую куртку и штаны, заправленные в высокие шнурованные ботинки. На голове – сдвинутый на бровь голубой берет, нашивка с белыми буквами «Russia» чуть ниже правого плеча. Лишь погоны на нем типа отечественных, с четырьмя зелеными звездочками.

– Вот, значит, и встретились, – с усмешкой сказал Вадим, вставая. – Накликал, выходит. Про тебя, что ли, в еврейской газетке писали? И где мы пребываем, господин штабс-капитан? Я у вас или ты у нас?

Что интересно, эмоций вроде страха и удивления, ощущения явной нарочитости происходящего он не испытывал. Как в нормальном сне, где допустимо все, что угодно.

– Просто капитан. Медицинской службы. У нас с тридцать пятого года звания общеевропейские, так сказать: лейтенанты, капитаны, майоры, – ответил двойник. – А до?

– Тогда по-пролетарски – спецзвания по должностям и специальностям: комиссары, политруки, врачи, интенданты, комбриги и тому подобное. Но не в этом суть, времени у нас немного…

А Вадиму как раз на эти темы интересно было поговорить.

– И большевики у вас победили, и Вторая мировая война была, и комсомол, и КПСС – а что это такое, кстати? – Он спешил выяснить, имели ли видения Сергея Тарханова отношения к тому миру, к которому принадлежал Вадим-2, или же к какому-то еще другому? Сориентироваться ему требовалось. Обо всем же остальном двойник сам расскажет, иначе для чего он здесь?

– Точно так. Все это было. КПСС – Коммунистическая партия Советского Союза, каковой Союз – та же самая Российская империя, только поделенная на «национальные республики». Но это тоже неважно.

– Не скажи, не скажи… И ты у нас что – тоже коммунист? Забавно.

– Не успел, потому что в девяносто первом все накрылось – и СССР, и партия. А то бы был, наверное… А куда денешься? Но приятные воспоминания пока не входят в мою задачу. Я для другого послан. Может, присядем, не люблю столбом стоять при разговоре…

Ляхов-1 тоже не любил, и они рядышком присели на камень. Синхронным движением достали из карманов – он серебряный портсигар с «Купеческими», двойник – твердую белую пачку с готической надписью «Честерфилд».

– Махнем не глядя?

– А чего ж?

Закурили. Обоим, похоже, понравилось. Тоже неудивительно.

– Так о какой ты газетке помянул? – осведомился второй.

Ляхов достал из нагрудного кармана и протянул бережно хранимую вырезку.

По верхнему краю страницы название газеты и дата «Вести, 8 января 2004 года».

«По сообщению нашего специального корреспондента с места событий.

На участке израильско-сирийской границы, контролируемом российским контингентом миротворческих сил ООН в первый день Нового года (по европейскому календарю), произошло столкновение русского патруля с крупными силами террористов, предположительно из отрядов «Хезболлах» или «Ас Саика».

В ходе боя уничтожено более пятидесяти террористов. Потери российской стороны – один раненый, два офицера – майор С. Тарханов и капитан медицинской службы В. Ляхов – пропали без вести.

Их тела на поле боя не обнаружены, допрос пленных о судьбе исчезнувших пока результата не дал. Источники, близкие к информированным кругам, предполагают, что русские офицеры захвачены в плен отступившей в глубину сирийской территории частью террористов, и в ближайшее время может последовать предложение об их выкупе или обмене. Спекулятивные версии, появившиеся в некоторых арабоязычных изданиях, о переходе майора и капитана на сторону противника мы пока рассматривать не будем. Прежде всего по причине полной бессмысленности такого поступка …»

– Забавно, более чем забавно, – протянул двойник, дочитав наизусть заученный Ляховым текст. – Получается, это у нас вариант номер три…

– Значит, не про тебя написано?

– Стопроцентно нет. Прежде всего потому, что никуда мы не исчезали. Вызванное подкрепление подошло вовремя, моджахедов и шахидов уничтожили всего штук тридцать, остальные разбежались и укрылись на сопредельной территории. А мы вернулись в Хайфу. Сергей на другой день умер в госпитале. Слепое осколочное в голову…

– Жаль, – вздохнул Ляхов. – Не повезло тамошнему майору. Здесь-то ранение у него было легкое, касательное…

– Ну и еще некоторые фактические нестыковки. В общем, очередная альтернативка. Но принципиально это ничего не меняет. Где две, там и двадцать две…