Читать книгу - "Одинокий путник - Ольга Денисова"

Невзор сидел за столом и смотрел на происходящее с каменным лицом, словно изваяние, - он купил себе жизнь слишком дорогой ценой, чтобы теперь рисковать ею, жалея Лешека. Но до помощи монахам он не опустился, и Дамиану пришлось заставить его перевязать укушенную шею, перед тем как покинуть его дом.

У Лешека забрали крусталь, зашитый в пояс штанов, а его самого, перекинув через седло, привязали к коню, которого дал ему князь. Его полушубок и шапка остались у волхва, но горячие бока лошади согревали, да и мороз был не слишком силен. Дамиан залез в сани, которые прятались в подклети, и завернулся в медвежьи шубы.

Ехали довольно скоро, не давая коням передышки, словно архидиакон стремился как можно быстрей добраться до обители и привести в исполнение свои угрозы, - нетерпение угадывалось в каждом его движении и слышалось в каждом слове.

Лешек смотрел на мелькавшие копыта коня и изредка ронял слезы, стекавшие на лоб. Он на самом деле жалкая трусливая тварь, но почему-то будущее не вселяло в него страха, только горечь и осознание собственного бессилия: не столько перед Дамианом, сколько перед самим собой. Он никогда не станет таким, как колдун, и умереть с песней силы на устах ему не дано. Наверное, его судьба, как и предрекал Дамиан, - умереть визжа, извиваясь и умоляя о пощаде. Пусть. Это ничего не меняет. Он умрет, так или иначе, и тогда скажет колдуну, что тот напрасно считал его предателем. Может быть, колдуну станет легче. Лешек не думал больше ни о чем - только о том, как больно колдуну было сознавать его предательство и все равно простить его, и не осудить, и спасти его от мучений, и пожертвовать ради него жизнью и тайной. Лучше бы его убили тогда, вместе с колдуном. Эта отсрочка не принесла Лешеку ничего, кроме страдания. И его жалкая попытка унести из обители крусталь тоже ничем не кончилась - его изловили, как зайца, благодаря его же собственной дури. Надо было идти на север. Надо было взвесить все, надо было вспомнить о том, кто владел тайной крусталя, а не надеяться на то, что колдун рассказывал о ней всем и каждому.

Через несколько часов изнурительная тошнота подступила к горлу - голова Лешека болталась внизу, и каждый шаг коня переворачивал внутренности. Он давно ничего не ел и не дождался, пока вскипит самовар Невзора, только поэтому его не вырвало. Ему казалось, что тошнит его от самого себя, от своей глупости и бессилия. На середине пути Дамиан велел остановиться и посадить Лешека на снег - видно, подозревал, что тот может умереть. Монахи растерли снегом его лицо, сдирая с него кожу: тошнить от этого не перестало, но в голове немного прояснилось. И хотя они стояли возле Дальнего Замошья, архидиакон не стал заезжать в деревню, и монахи, наскоро помолившись, перекусили прямо посреди дороги.

- Дайте ему вина, я не хочу, чтобы он сдох от жажды, - велел Дамиан и кивнул на Лешека.

Но когда один из дружников поднес флягу к его рту, Лешек лишь покачал головой и поплотнее сжал губы. Он хотел пить, но мысль о приторно-сладком вине вызвала только спазмы в желудке. Дамиан, увидев это, не поленился вылезти из саней и нагнулся к Лешеку, цепко взяв его за подбородок.

- Ты будешь есть и пить, когда этого хочу я, понятно? Тебе не удастся умереть от голода, не надейся.

Он двумя пальцами сдавил щеки Лешека, приоткрывая рот, и кивнул дружнику, стоявшему с баклагой наготове. Лешек попытался вырваться, но Дамиан сгреб его волосы пятерней и запрокинул голову назад. Кагор хлынул из баклаги в глотку, и Лешеку пришлось его глотать, чтобы не захлебнуться. Он хрипел и кашлял, вино, булькая, выливалось через нос и, падая в желудок, скручивало его судорогой.

- Ну как, причастился? - со смехом спросил Дамиан, выпуская его из рук.

Лешек согнулся - рвало его мучительно и долго, но как только спазмы прекратились, Дамиан снова открыл ему рот и велел дружнику влить в него новую порцию кагора. Лишь на третий раз архидиакон успокоился, убедившись в том, что глаза Лешека помутнели от хмеля.

Дорогу до Лусского торга он помнил плохо - сначала тошнота, а потом озноб и мелькавшие перед глазами копыта; Лешек впадал в забытье и выныривал из него, и мыслей в его голове не осталось вообще: когда они въехали на постоялый двор, он думал только о том, что умрет, не добравшись до Пустыни.

Оказалось, что в Лусском торге их ждет сам авва. Ночевать на соломе постоялого двора отцам Пустыни не пристало, и Лешека оттащили в избу, в которой авва и Дамиан расположились на ночлег, - архидиакон никому не доверил его охранять, не надеясь ни на запоры, ни на веревки. Лешека, еще не вполне протрезвевшего, привязали к одному из столбов, поддерживавших потолок и деливших пространство дома на две части: хозяйственную и спальную. У дверей Дамиан поставил двоих монахов и задвинул засов изнутри.

Хозяин постоялого двора принес им горячий ужин и косился на Лешека с жалостью, но не посмел ни спросить о нем у монахов, ни попытаться ему помочь. Впрочем, Лешек не ждал от него даже жалости, а уж о помощи не думал вообще. Ноги не держали его, он безвольно обвис на стянувших тело веревках, и его охватило равнодушное оцепенение, похожее на забытье. Он слышал, о чем говорит с Дамианом авва, но смысл их разговора его не занимал.

Дамиан, потирая руки, доказывал, что вид кающегося грешника должен пойти братии на пользу, а уж он постарается изобразить адовы муки в лучшем виде. Жаль, этого не увидят сомневающиеся в Божьем величии крестьяне. Авва не разделял его воодушевления, морщил лицо и просил избавить его от подробностей.

Постепенно разговор их перешел на более сложные материи. Авва разглядывал крусталь, крутил его в руках, смотрел сквозь него на свет масляной лампы.

- Надо же… Благодаря твоей доверчивости и неосмотрительности мы едва не потеряли его… Ты сам-то понимал, что лежит у тебя в сундучке?

Дамиан скрипнул зубами:

- Я исправил эту ошибку.

- Благодаря моему предположению, если ты помнишь. Ты бы никогда не изловил мальчишку, если бы не знал, что он пойдет к волхву, - авва тихо засмеялся.

- Я достал бы его из-под земли, - прошипел архидиакон.

- Ладно. Неважно, каким путем, но мы вернули его. Тебе не кажется, что нам кое-чего недостает, чтобы использовать его с безопасностью для себя? Во всяком случае, на первых порах?

- Да? По-моему, это такое сильное оружие, что к нему нечего больше приложить.

- Если бы сегодня светило солнце, это оружие повернулось бы против тебя, Дамиан. Не мальчишка, так волхв догадался бы остановить тебя с его помощью. Как видишь, обладание крусталем не сделало их неуязвимыми.

- Ты хочешь сказать…

- Да. Я хочу сказать, что в пасмурную погоду крусталь не более чем ценность, обладать которой захочет каждый. И что ты сделаешь без солнца против войска Новоградского, например? Ничего!

- Я уже говорил: нам нужен облакогонитель. Невзор, с его умением предсказывать погоду, с его заклинаниями дождей, вполне нам подойдет.

- Ты обольщаешься, - фыркнул авва. - Боги помогают Невзору, когда он просит дождей на поля, но кто тебе сказал, что они разгонят облака для осуществления твоих честолюбивых замыслов?