Читать книгу - "Коронный разряд - Владимир Ильин"

В силуэте Бориса Игнатьевича, замершего недвижной глыбой над столом, за это время не произошло ни единого изменения – будто даже не дышал, воспринимая даже не информацию, суть которой улавливалась даже краем уха. Он словно пытался запечатлеть мой образ целиком, отпечатывая его в своей душе диким порывом ненависти.

– Я желал, как лучше, – проговорил он, словно с трудом ворочая языком. – Со мной можно было договориться.

– Я открыт для предложений. – Чуть отклонился я назад, увеличивая расстояние и стравливая напряжение конфликта.

– Пожалуй, нет, – тяжеловесно уронил Борис Игнатьевич. – Дальше мы будем сотрудничать на моих условиях.

– На предмет чего? – Полюбопытствовал я.

– Общество узнает о вашем происхождении. У меня есть рычаги и возможности. Ваше желание меня не интересует.

– Признаться, я равнодушен к кровной родне, – пожал я плечами. – Свара за власть, знаете ли, не привлекает абсолютно.

– Тогда у вас для этого есть легкое решение, – тоже отклонился на спинку стула Борис Игнатьевич, сложив с сытым видом ладони на животе. – Отрекитесь от родства официально, это несложно. Буквально несколько фраз при более-менее представительном стечении народа, и никакого более отношения к княжескому роду Юсуповых вы иметь не будете.

– Вот как? – Разбавил я паузу после явно недосказанной фразы ничего не значащим вопросом, приглашая завершить свою речь. В содержании которой, впрочем, не было ни малейшего сомнения.

– А потом вас сожрут, – улыбнулся полковник настолько демоническим оскалом, что сразу был виден первый едок. – Ваша родня наплодила столько врагов, что оттоптаться по их родной крови захотят все. Это будет очень долгий, очень мучительный процесс, в котором захотят поучаствовать столь многие, что на некоторое время ваше тело, еще способное испытывать муки, будет весьма ценным товаром, перекупаемым из пыточной в пыточную за очень серьезные деньги. Но беспокоится нечего, ваша отверженная родня не позволит расправе длиться слишком долго и милосердно перережет вам глотку. Вам понятны перспективы, молодой человек?

– Получилось очень выразительно, – согласно качнул я головой.

– Разумеется, я смогу защитить вас… Но не стану, – вновь улыбнулся он, но хоть не столь жутко на этот раз. – Мне вы, безродным, не интересны.

– Намекаете, что клан позволит кому-то манипулировать наследником первой линии? – Приподнял я бровь.

– Что вы, – развел Борис Игнатьевич руками. – Какая манипуляция? Исключительно – трепетная дружба. Вы же примчитесь ко мне сами, когда осознаете, что быть наследником без поддержки – это страшнее всех пыточных мира. – Изобразил он доброго дядюшку.

– Так-так-так, – присел я поудобнее, с любопытством ожидая обзора новых перспектив недолгой и мучительной жизни.

– Напрасно храбритесь, Максим Михайлович. Вас не будут пытать, это верно. Вас станут подставлять, – иронично произнес полковник. – С таким мастерством, что вы сами станете влипать в одну гадость за другой. Бросите тень на честь рода. Влезете в долги. Станете мальчиком на побегушках, не имеющем даже малейшего представления о том, что происходит. А вы ведь не привыкли быть на вторых ролях, верно? В итоге вас втащат в такую погань, что умирать вы все равно станете очень долго и мучительно. Что страшнее всего – умирать не за себя, а за кого-то еще, – покачал он головой. – Никто вам не поможет. Родня с радостью спишет неудачника из детдома со счетов. Из плюсов – за вас обязательно отомстят. Но от этого, я думаю, легче не становится?

– А вы не боитесь того, что за мной?

– Бросьте, никто за вами не стоит, – хмыкнул полковник. – Признаться, я был изрядно раздосадован этим известием, но озарение пришло слишком поздно. Мысль не удавить такую падлу, а внимательно изучить – стоила мне вымокшего костюма под ливнем. Но, определенно, я рад, что так получилось. Пешие прогулки подтвердили свою полезность, – потянулся он спиной, расправляя плечи. – Знай я раньше… Тем не менее, я определенно собираюсь снять с вас компенсацию и остаться в прибыли. Без меня, в Москве, вам не выжить. Запомните это, Максим Михайлович.

– Остальные наследники, как я вижу, существуют без вашего деятельного участия. – Отметил я.

– За остальными – влиятельные партии клана и родня матерей. – Покачал головой Борис Игнатьевич. – Ваша же матушка, даже будучи официальной супругой, не обладала ни властью, ни влиянием. Что взять от рабыни, купленной за деньги?

Оговорка хлестнула по нервам, но виду я не подал.

– Родня же матери столь ничтожна, что это вам даже в минус, Максим Михайлович.

– Я полагал честь рода достаточным гарантом безопасности каждого в семье. Клан должен заботится о своих, нет?

– Так вы, Максим Михайлович, угроза для клана. – Посетовал полковник. – Для большинства так и будет. Сами подумайте – ни образования, ни ранга Силы. Детдомовский, да еще близкие связи с Шуйскими, которых род ненавидит. Приемная семья из Самойловых, супруга отца – вообще им кровный враг, благо что уже мертва. И самое страшное – вы успешны! Вы способны всерьез конкурировать с остальными, и в этом главная ваша трагедия! Вы – угроза, поймите. А угрозы – устраняют, и в этом нет урона чести. Поэтому – никуда вы от меня не денетесь, Максим Михайлович. Я даже уговаривать не стану. Как припрет вас в первый раз – изобьют на дуэли, опозорят в невежестве, вытрут о ваш костюм ноги и плюнут на воротник те, кого вы даже пальцем тронуть не посмеете. Например, ваша же родня… Сами, сами прибежите, мой дорогой!

– Борис Игнатьевич, – положил я сцепленные ладони на стол. – Есть в ваших рассуждениях один просчет.

– Да, Максим Михайлович? – Был он вновь сама любезность, чувствуя себя хозяином положения.

– То, что за мной. Там ведь действительно ничего, казалось бы, – улыбнулся я спокойно. – Так отчего же существует все то, что есть рядом со мной? Может, вам все же присмотреться?

– Максим Михайлович, это блеф, – фыркнул он. – Вас никто не поддерживает.

– Абсолютно верно, – согласился я, неотрывно глядя ему в глаза. – За моей спиной – только моя тень. Но вам, Борис Игнатьевич, хватит и ее.

– Глупости, – вроде как отмахнулся Борис Игнатьевич, но мелькнувшая неуверенность во взгляде говорила иначе.

– Займитесь лучше подбором дворников. – Посоветовал я ему, поднимаясь с места.

Впрочем, дружбы тут изначально не предполагалось. Единственное – осталось легкое сожаление по поводу тех бумаг, с которыми так и не удалось ознакомится. Да и тайны… Надо будет в Биен съездить, деда травяной настойкой поотпаивать и поканючить байки из молодости – глядишь, и мелькнет что меж рассказов о разрушенных городах, в пламени которых деду чудился ее цвет волос, а в треске сгорающих полей – ее голос…

Как то я спросил смотрителя крепости – если бы у нее с ним все же был сын, а у сына – внук… Мог бы я им быть? Он, помню, задумался, виновато кусая губы – приехал-то я к нему на его день рождения, мною же назначенный, и был единственным гостем на празднике, да еще с подарком. Старику явно не хотелось портить мне настроение отказом. Понимая это, я спросил, каким должен был бы быть его внук? И получил веселый ответ, выданный с явным облегчением – «самым сильным в мире». Ведь облегчение было от того, что любой ребенок считает себя самым-самым, а значит не вернется первый, непростой и неловкий вопрос, на который так не хотелось отвечать…