Читать книгу - "Элегия погибшей звезды - Элизабет Хэйдон"

Перестав подозревать Порцию в дурных намерениях, Эши начал размышлять о причинах, которые заставляют его находить черты Рапсодии в служанке. Бесспорно, он скучал по жене, так происходило всякий раз, когда они расставались, а после того, как прошлым летом она исчезла, Эши едва не сошел с ума. Тогда ее похитил старый враг, и она спряталась в морской пещере, где вода, стихия, над которой Эши имел власть, билась о скалы и скрывала Рапсодию от его драконьего чутья. Похищение едва не открыло врата ярости дракона, гнездящейся в глубинах его сущности, ярости, проявления которой он видел у некоторых из своих родственников.

«В лучшем случае я в смятении, в худшем — схожу с ума, — мрачно подумал он, промокнув чернила на договоре. — Если Рапсодия это почувствует, она вернется домой».

Эта мысль вызвала восторг в живущем в нем драконе, и ему пришлось потратить немало сил, чтобы его успокоить. С той же страстной силой, с какой мужчина рвется к любимой женщине, дракон стремился к Рапсодии, — но по другим причинам. Рапсодии были присущи черты, которыми обладают драгоценные камни, — глаза, похожие на изумруды чистой воды, волосы, словно золотой лен. Ими щедро наделила ее мать-природа, а затем, после долгого путешествия в недрах Земли, они стали еще ярче и прекраснее. Казалось, все ее физические недостатки сгорели в огне, пылавшем в сердце мира, и она стала безупречной, что безудержно влекло к ней алчную натуру дракона.

К счастью, Рапсодия обладала недостатками, которые так любил в ней Эши-человек, — ужасным упрямством, проявлявшимся иногда неспособностью увидеть за деревьями лес, диким гневом, вспыхивавшим в самые неожиданные моменты, так что двойственность его натуры не мешала ему сохранять равновесие в трудные минуты сомнений.

Но сейчас, когда воспоминания о жене стали обретать явственную физическую форму без всякой внешней причины, стоило поискать какие-то глубинные объяснения. И Эши похолодел, размышляя над возможными вариантами.

Возможно, дракон в нем начал брать верх над человеком.

Желание увидеть Рапсодию усилилось. Он старался подавить его, напомнив себе, что ей гораздо лучше в пещере Элинсинос, чем в Хагфорте, но это помогало ненадолго. А потом ему попадалась на глаза Порция, которая несла белье или подносы на кухню, она кланялась ему или слегка улыбалась оставляя за собой взмах золотых волос, отблеск розовой щеки и аромат ванили и пряностей.

Ему начали сниться сны о Рапсодии, и он просыпался в холодном поту, дрожа от неразделенной страсти или необъяснимого страха. Иногда она приходила к нему в снах, откидывала одеяла и оказывалась в его объятиях. В такие ночи он просыпался, ужасно себя чувствуя, с болью, мучительно пульсирующей в голове.

После одного из самых тяжелых кошмаров в его покои, как обычно, вошла Порция, которая принесла таз и горячую воду для утреннего бритья. Она поклонилась и исчезла, оставив в сознании Эши такое яркое напоминание о Рапсодии, что он натянул одеяло на голову и громко застонал, до смерти напугав кота, тут же сбежавшего из спальни.

Наконец в одну из особенно холодных ночей его спокойствию был нанесен последний удар.

Эши сидел перед пылающим в камине огнем и размышлял о жене, когда в комнату вошла служанка с подносом, на котором стоял его ужин. Она ставила тарелки на столик и повернулась, чтобы уйти, и тут Эши вновь ощутил аромат ванили и пряностей с едва заметной примесью лесных цветов, которым благоухали складки ее шелестящей юбки. Однако она не ушла, а приблизилась к нему сзади, и он ощутил жар ее тела, еще более сильный, чем исходящий от камина. Порция легко коснулась его плеч, а потом провела ладонями по затылку. Ее руки сомкнулись на напряженных мышцах его спины, большие пальцы нажали в нужные точки, и она принялась массировать шею.

Так всегда делала Рапсодия.

Магия ее рук уносила прочь напряжение, возвращая тепло в самые потаенные уголки его души. Против воли Эши закрыл глаза, отдаваясь блаженным прикосновениям пальцев.

А в следующее мгновение он похолодел от ужаса, поняв, что происходит.

Ярость вспыхнула у него в животе, его охватил гнев на служанку, осмелившуюся на такие вольности, но еще сильнее он разозлился на себя самого, разрешившего ей продолжать.

И наслаждаться массажем.

Он попытался не дать своему тлеющему гневу разгореться, напомнив себе, что во многих местах это общепринятая практика, — слуги часто удовлетворяют различные потребности своих хозяев, в том числе и сексуальные. Когда он был совсем мальчишкой, его праведник-отец, овдовевший после рождения Эши, завел себе целый отряд шлюх, каждая из которых имела право в любое время входить в кабинет Ллаурона. Поэтому он сдержался, хотя ему ужасно хотелось отшвырнуть от себя девушку.

Он стиснул зубы и заговорил, стараясь сохранять спокойствие:

— Порция, у тебя замечательные руки. Нежные и мягкие, словно молоко. Будет очень жаль, если мне придется их отрубить, а я поступлю именно так, если ты их немедленно не уберешь.

Со стороны двери послышался вскрик. Эши резко повернулся.

Служанка стояла в дверном проеме с пустым подносом в руках. Она начала дрожать, в больших карих глазах появились слезы.

Эши оглядел комнату, его нетронутый ужин стоял на столике. На мягкой поверхности ковра осталась дорожка ее следов, и чутье дракона подсказало ему, что Порция поставила еду и, не задерживаясь, вернулась к двери.

Внутри у Эши все похолодело.

— Прости меня, — пробормотал он. — Мне… показалось.

Молодая женщина расплакалась.

Эши медленно поднялся с кресла, Порция застыла на месте ее лицо исказилось от страха.

— Я еще раз приношу свои извинения, — смущенно повторил король намерьенов. — Ты можешь идти.

Порция быстро сделала реверанс и выскочила из комнаты прикрыв за собой дверь. Скрывшись в своей спальне, Порция бросилась на постель и накрылась одеялом с головой — и лишь потом позволила себе улыбнуться.

К этому моменту король намерьенов уже перестал о ней думать и больше не обращал внимания на дракона. Он взбежал вверх по лестнице, перескакивая сразу через несколько ступенек, чтобы собрать все необходимое для путешествия к тихому лесному озеру, расположенному в сердце Гвинвуда.

Он даже не стал дожидаться наступления утра.