Читать книгу - "Удача игрока - Джульет Э. Маккенна"

– Нет, это только южные хребты. За ними снова тянутся озера и равнины. До самых высоких пиков еще целый сезон пути дальше на север.

Сорград посмотрел на небо, но по его лицу ничего нельзя было прочесть.

– Так где мы находимся? – нахмурился маг.

– В доле Хачал. – Грен экспансивно махнул рукой. – Это дом рода Хачал.

– Одна семья владеет всей этой землей?

Замешательство Узары было вполне простительным. Весь Хадрумал со всеми его магами уместился бы в этой широкой долине, по склонам которой мы брели.

– Ты должен понять, что здесь, в горах, все совсем по-другому, – медленно промолвил Сорград.

– Расскажи нам, – подбодрила я его. – А то мы ляпнем что-нибудь не то и кого-нибудь разъярим.

– Вам обоим нужно следить за своими словами. – Сорград был убийственно серьезен. – Это не Лес, где все привычны к новым лицам и новым идеям. Жизнь здесь, в горах, течет неторопливо, и перемены случаются редко. У долов есть основательный повод с подозрением относиться к пришельцам: целые роды были уничтожены чумой, занесенной путниками.

Я не видела никаких признаков того, что чья-нибудь рука или нога когда-либо касалась этого места.

– Ты знаешь, где находится ближайшая крепость?

Сорград указал вдаль.

– В долине за тем порогом, где река сбегает к озеру. Фессу нужно иметь под рукой воду, укрытие и лес. Обычно он располагается на полпути между летними и зимними пастбищами, достаточно близко к высотам для охоты и добычи руды и не слишком далеко от главной долины, чтобы возить туда металлы и шкуры на продажу или обмен.

– Так чем эта крепость отличается от деревни? – С лица Узары исчезли последние проблески энтузиазма, когда он прикинул расстояние, которое нам придется покрыть.

– Каждый фесс – это всего лишь один род, – ответил Сорград. – В большом доле могут жить человек пятьдесят или больше, не считая детей, но все это только одна семья.

– Упаси меня Дрианон, да как такое возможно? – не удержавшись, воскликнула я. Для меня семейные узы – это не более чем тяжелое неодобрение, обрушенное на мою голову роем старших сестер моей матери, да постоянное презрение бабушки за мою Лесную кровь. – А если вы терпеть не можете друг друга?

Сорград помолчал, прежде чем ответить.

– Вы должны понять, что семья – это все в горах. Дол – не просто долина. Аниатиммы принадлежат земле больше, чем она принадлежит им. Так повелось с тех пор, как Мэвелин воздвигла горы, а Мизаен выковал людей. Дол – это и линия крови, и территория. И то, и другое – привилегия женщин; они – попечители дола.

– Его наследует старшая дочь? – продолжала выпытывать я, когда Сорград замолчал.

Я защищала его от пытливых вопросов Узары на протяжении всего пути, но теперь пришло время ему выложить руны на всеобщее обозрение.

– Это не тормалинская земля, которой можно владеть, которую можно купить или продать, – сказал он наконец, отвечая на мое требование. – Каждая дочь получает свою долю от богатств долины: животных, которых можно там поймать или пасти, металлов или драгоценных камней, которые можно извлечь из земли. Права привязаны к крови. Если у женщины нет дочерей, ее преемниц, права передаются назад по линии родства, от матери к матери, а от них – к другой ветви, сестрам или племянницам.

– А мужчины делают всю работу, – хмыкнул Грен. Я сунула ему медовый кекс, чтобы заткнулся.

– Мужчины делают физическую работу, – откликнулся Сорград, – по полсезона находясь в горах. Но это – их часть договора, скрепленного на очаге рекина. Там устанавливается специальный камень, когда мальчик достигает своего девятого лета и оставляет свою мать, когда пара женится и когда старший отходит в сторону, чтобы уступить первенство сыну или дочери. Очаг – это сердце рекина. Рекин – сердце фесса, а фесс – сердце дола.

– Старики, которым позволяет здоровье, и мальчишки пасут коз, а мужчины в расцвете сил ставят зимой ловушки, а летом работают на рудниках. Труд сына принадлежит его отцу, пока он не достигнет совершеннолетия в свой двадцать седьмой год, видите ли. Здесь, в горах, мужчина работает, чтобы передать деньги и ценности своим сыновьям, которые забирают наследство в другой дол, когда женятся. Это их взнос, средства для приобретения того, в чем нуждается дол. Женщины работают в рекине и фессе, стряпают, ткут, прядут, выделывают шкуры, воспитывают детей.

– Любопытно. – Еда вернула румянец на лицо Узары.

– Не любопытнее вашего обычая давать за дочерью приданое, чтобы сбыть ее с рук, и присвоения всего имущества старшим сыном прямо у постели умирающего отца, – засмеялся Сорград. – Традиции низин изумили нас поначалу, верно, Соргрен?

– Меня потрясли те огромные черные коровы, я все пялился на них и никак не мог оторваться, – признался его брат. – До той поры я видал только коз.

Я поделила остатки кексов, тщательно подбирая следующие слова:

– Так что привело вас обоих в низины?

Братья невольно переглянулись, и мне это показалось странным.

– Не только Лесной Народ думает, что родиться в новолуние обеих лун – это дурное предзнаменование, – признался Грен. – Все было не так плохо, пока я держался за материнский подол, но когда я ушел на рудники, в каждом несчастном случае или неудаче стали винить меня. – Он пожал плечами. – Мне это надоело, и я решил уйти.

– А я пошел с ним. – Голубые глаза Сорграда были такими же далекими, как небо за могучими пиками. – Средние сыновья огромной семьи, никто по нам не скучает.

– Вы жили в этих горах?

– Нет, по другую сторону Ущелья, в так называемых Средних Пределах.

– Значит, это никак не связано с тем, что ты – урожденный маг?

Потребовалось несколько мгновений, дабы убедиться, что я не ослышалась.

– Что ты сказал?

Узара пристально глядел на Сорграда.

– Я спросил, было ли твое решение оставить горы связано с тем, что ты урожденный маг.

– Ты ошибаешься, чародей! Здешний воздух слишком разрежен для твоих мозгов! – Но тут я заметила, что Грен смотрит на Сорграда, и поняла, что это правда. – Почему ты никогда не говорил мне?

– Я говорю сейчас, верно? – Сорград беспечно покачал головой, но в глазах его читалось раздражение. – С чего мне было откровенничать, если ты всегда говорила, что магия – это беда, и я с тобой целиком согласен. Она всегда была для меня только бедой. Все утверждали, что Грен приносит несчастье, но никто не захотел находиться возле меня, так как трут сам собой загорался в моей руке! Никто не желал идти со мной в шахту, боясь, что рудничный газ взорвется и начисто всех уничтожит. Во время моей первой зимней охоты я на три дня потерялся в пурге, и все говорили, что это ветер пытался забрать меня…

– Я думал, твое родство – с огнем, – порывисто перебил его Узара. – Мне следовало понять, что ты помогаешь согреть Зенелу. Это наводнение сбило меня с толку; чем больше я думал о нем, тем больше убеждался, что оно было вызвано неким нарушением стихий. Что именно ты чувствовал, когда…