Читать книгу - "Мир Волкодава: Последняя война - Андрей Мартьянов"

— Кто посмел отдать подобный приказ? — рявкнул шад. — Ты? Приказ, от которого за сотню лиг смердит государственной изменой? Прочь с глаз моих! Возьми в руки меч и иди сражаться! Во-он!

Царевич Хадибу, усталый, с красными от недосыпа глазами, быстро отступил от царственного брата на положенные полдесятка шагов, развернулся и молча вышел из комнаты. Даманхур, схватив со столика хрустальный кувшин с персиковым вином, запустил его вслед брату, но стража успела вовремя захлопнуть двери за десятитысячником саккаремского войска. Осколки цветного стекла, перемешанные с желтоватыми каплями густого пьянящего напитка, разлетелись по сторонам.

— Я не покину Мельсину! — яростно выкрикнул шад. — Энарек! Энаре-ек! Немедленно позовите дейвани! Шад желает сейчас же видеть его!

Пока слуги, совсем недавно кичившиеся своей готовностью выйти в одиночку против сотни дикарей, а теперь заробевшие перед лицом ставшей реально осязаемой угрозы, искали Энарека, Даманхур метался из угла в угол своей любимой комнаты, обитой желтым шелком и выложенной драгоценными каплями "слез богини моря" — янтарем. Необычное для саккаремского дворца помещение украшали по советам покойной матери Даманхура, происходившей родом из далекого Нарлака. Госпожа Ригильда всячески пыталась привить своему супругу Бирдженду нарлакские вкусы и во многом преуспела — часть личных покоев солнцеликого отделали по ее приказаниям. Даманхур, приняв трон и став полновластным хозяином дворца, не стал ничего менять — отчасти в память о матери, отчасти для разнообразия.

— Повелитель?

Энарек возник словно из ничего. Глава Государственного совета ходил тихо, и поэтому взбешенный Даманхур не заметил появления пришедшего на зов дейвани. Шад, тяжело дыша, повернулся к Энареку, и тому показалось, что на него смотрит из зарослей дикий зверь, готовый вцепиться в горло ничего не подозревающей жертве.

— Ты!.. Почему ты послушался неразумного приказа Хадибу? Кто вывозит дворцовые ценности и бумаги в порт?

— Это делается не по его, а по моему распоряжению, — не повышая голоса, ответил дейвани. — Как только библиотека будет погружена на корабли, они отправятся в Дангару. Это произойдет не позже чем на рассвете. Надеюсь, мы успеем.

— Что успеете? — растерялся Даманхур. — Я не понимаю тебя, Энарек!

— Государь, — бесстрастно сказал дейвани, — бой идет в самом городе. Мергейты взяли двое ворот, значит, скоро неминуемо падут и остальные. Уже начались пожары. Твой дворец не является крепостью, и, как только степняки подойдут к нему, завяжется тяжелейшая битва, которую мы, разумеется, проиграем. Все, что смогут сделать твои гвардейцы и остатки аррантских центурий, — прикрыть наше бегство. Прошу простить за прямоту, о солнцеликий.

Даманхур замолчал. Вопреки доводам разума он доныне надеялся, что неудача у Синих ворот не станет фатальной. Что обученные и отлично вооруженные арранты отобьют захваченную башню и восстановят целостность обороны города. Что, в конце концов, Атта-Хадж явит чудо и не оставит наследников Провозвестника без помощи.

Но ежели Энарек, муж рассудительный и осведомленный в делах государства, сократившегося до размеров одного города, а теперь уже только дворца шада, дал распоряжение вывозить сокровища — огромную библиотеку, состоявшую из многих тысяч документов, свитков и книг, значит, дело плохо.

— Неужели… — начал шад. — Я не могу поверить!

— Придется, господин, — быстро ответил дейвани, сделав неопределенный жест ладонью. — В порту осталось мало кораблей. Все торговцы еще на закате подняли якоря и вышли в море. Предполагаю, что через некоторое время начнется безумное столпотворение — часть жителей столицы уже сейчас направляются к гавани и просят взять их на борт. Луна взойдет через два квадранса. В это время ты обязательно должен прибыть на свою галеру.

— Где аррантские легионы, обещанные Гермедом? — сорвавшись, завопил Даманхур, сжимая ладони в кулаки. — Два легиона! Два! Четыре тысячи тяжеловооруженных островитян за несколько мгновений вымели бы с улиц Мельсины эту степную грязь!

— Легионы в пути. — Лицо Энарека не изменилось. Дейвани просто не обратил внимания на несдержанность своего шада. — Видимо, кораблям придется повернуть обратно и воины Аррантиады высадятся на Дангарском полуострове, присоединяясь к армии твоего царственного сына Абу-Бахра. Не забудь, что арранты бьются в пешем плотном строю, невозможном на узких улицах наших городов. Господин, умоляю тебя, как только подданный может умолять повелителя, — безотлагательно поезжай в гавань. Мы скоро возвратимся в Мельсину и, даже если город сильно пострадает, восстановим ее. Страна может прожить без столицы, но без шада… Безвластие гораздо страшнее, а я думаю, что твои сыновья, узнав о твоей кончине, не преминут начать свару. Династический раздор станет подлинной гибелью Саккарема.

— Подождем, — упрямо сказал Даманхур. — У Хадибу достаточно войск, чтобы отбросить мергейтов обратно за стену и завалить проломанные ворота. Город устоит.

— Нет, — непреклонно ответил Энарек. — Судьба Мельсины предрешена. Прости, солнцеликий, но долг призывает меня. Время коротко, а я обязан спасти то, что еще можно.

Когда Энарек покинул комнату, сам шад, неотступно сопровождаемый безъязыким мономатанцем и тенями личных телохранителей, прошел через череду покоев, поднялся по винтовой лестнице на одну из угловых башен дворца и вышел на балкон. Как назло, ночь выдалась темная, со стороны океана нагнало облаков, и только на восходе едва серебрились первые лучи луны, готовой выползти из-за горизонта.

Слух Даманхура различил непрекращающийся шум битвы в полуночных кварталах столицы, слитные крики многих сотен голосов, перестук копыт и бряцание оружия, сливающиеся в глухой рев, напоминавший сильный морской прибой. По темным улицам Мельсины струились цепочки факелов, неподалеку от Синих ворот занимался тусклым ленивым пламенем дворец эмайра Эс-Сувара — только у этого большого красивого дома по углам возвышались минтарисы в форме копейных наконечников, сейчас подсвеченные разгорающимся огнем. Пылала часть квартала, где располагались самые богатые лавки, пожар, судя по всему, подбирался к опустевшему сегванскому концу. Торговцы и воины с полуночи, вместе с жившими рядом с ними людьми из Галирада, еще минувшим вечером погрузились на свои длинные, похожие на хищных рыб корабли, бросив склады с товарами, и подняли паруса. Как-никак жизнь дороже.

Повернувшись налево и глянув в сторону порта, Даманхур сумел разглядеть несколько десятков саэт, освещенных мерцающими фонарями, и какое-то смутное клокотание на длинных узких причалах. Все ясно. Перепуганные нашествием жители Мельсины, как и предсказывал Энарек, готовятся к исходу. Спасение для них только в море.

"Воображаю, какие цены теперь заламывают владельцы судов за крохотное место на палубе, — появилась отвлеченная мысль. — Сегодня на вес золота ценится все, что может плавать и нести хоть клочок парусины. Мергейты не любят моря им неведомо искусство кораблевождения. Возможно, некоторым моим подданным повезет…"

Два главных храма города, посвященных Атта-Хаджу и Богине, Простершей Руку Над Морем пока оставались в стороне от битвы, но были ярко освещены факелами, цветными светильниками и кострами, разведенными прямо на улицах. Судя по мельканию теней и доносящейся богослужебной музыке, в огромные храмы — один под синим куполом, другой под зеленым — сошлись люди со всех близлежащих кварталов, а мардибы беспрестанно возносили моления Высшим силам. Они еще надеялись, что покровители Саккарема защитят город или хотя бы их жизни.