Читать книгу - "Фабрика мертвецов - Кирилл Кащеев"

Митя шумно выдохнул. Руки, цепляющиеся за решетку на окне, мелко дрожали. Мощные, сбитые чуть ли не из цельных стволов ворота дома-крепости с грохотом захлопнулись, тяжеленный засов ухнул в пазы, но Митя лишь засмеялся – отрывисто и нервно, отпуская скопившийся внутри страх. Что эти ворота для двух паро-ботов?

«Обошлось, неужели обошлось…»

На лестнице заорали – пронзительно и страшно:

- Как они здесь очутились? Их же должны были к цехам отвести! Вы обещали, что там их и закопают! – верещал пронзительный голос, похожий и одновременно непохожий на голос младшего Лаппо-Данилевского.

- Не верещить, паныч! Здесь закопать ничуть не хуже выйдет! – прогудел напряженный, как провод к свечам Яблочкина, голос Бабайко.

- Вы в уме? Они же сейчас все тут разнесут! – снова заверещали ему в ответ.

- Не разнесут… Тащить сюды тех двоих!

Множество ног затопотало по лестнице и вместе с ними вверх покатился знакомый чудовищный смрад.

Митя судорожно сглотнул подкатившую к горлу тошноту и почувствовал, как бледнеет – точно льдом провели по щекам. Пока еще его тошнит от… ЭТОГО, но если он не найдет способ выкрутится и на сей раз, тошнить перестанет, и тогда – все. Конец. Он взбрыкнул ногами, торопясь спрыгнуть на пол… Манжет его единственной оставшейся приличной рубашки зацепился за оконную решетку. Митя стиснул зубы, чтобы не взвыть в голос… отчаянным усилием воли подавил панику, подтянулся на одной руке… и принялся аккуратно отцеплять манжет от железной занозы:

«Я не позволю себе порвать рубашку. Я не позволю себе… панику».

Грохот шагов докатился до крохотного «пяточка» в деревянной башне.

- Открывайте быстрее! – взвизгнули пронзительно.

- Не орить, панычу… - гремя ключами, пробурчал Бабайко.

- Не смейте так со мной разговаривать, вы… - сорвался на верещание Алексей.

Манжет, наконец, отцепился, Митя повис, цепляясь за решетку и костеря на все лады вдруг озаботившегося уважением к своей особе Лаппо-Данилевского.

- Ежели дуже хочете, щоб вас признали – та пожалуйста, хто може запретить. - пробухтел Бабайко… звучно лязгнул ключ.

Гро-гах! Гро-гах! По дому-крепости словно прокатилась мелкая, испуганная дрожь – паро-боты приближались. За дверью гнусно выругались…

Митя наконец спрыгнул вниз. Метнулся к разорванным оковам у стены, подхватил стальной наручник, наматывая обрывок цепи на кулак.

- Где этот мерзавец? Куда он делся? Говори, говори! – вопил Алексей. И глухие звуки – будто кулаком в подушку: за дверью кого-то били. Легко догадаться – кого.

- Уймиться! Уймиться, кажу, вы ж его вбьете, а он нам потрибен! Ты! Тащи его наружу! – заорал Бабайко.

Смрад стал сильнее – будто вскрытый могильник разворошили палкой – снова раздался топот, и крик:

- Отпустите меня немедленно! Schweine! Schurken!

- Давай, давай, немчик! Там за тобой брательник приехал – перемолвься с ним словечком! А ну, не смыкайся! – проорал Бабайко. Снова донесся шум, грохот, что-то… или кто-то… покатился по ступеням – Ингвара волокли наружу.

                    - Ишь, немчура поганая! – совсем рядом прохрипел Бабайко. – Ничего… Мы к воротам, а ты ищи второго! Соседнюю камеру проверь!

                    - Та шо там проверять, Остапу Степановичу, заперто усе! – чуть не над самым ухом у Мити жалобно проныл Юхим, следом донесся смачный удар… и тяжелое тело врезалось в створку двери, за которой притаился Митя.

                    - Поговори мне еще! – рявкнул Бабайко и его шаги загрохотали вниз по лестнице.

                    - Чого сразу бить-от? – обиженно пробормотал Юхим… и ключ зашебуршал в замке.

                    От накатившего из-за плотно сбитых досок смрада темнело в глазах и невыносимого хотелось блевать. Ледяная дрожь прошила тело, пришлось перехватить правой рукой левую, с намотанной на нее цепью, чтоб звенья не щелкали друг об друга.

                    «Только бы не… только бы…»

                    Створка медленно, с тягостным скрипом отворилась. Блеклая тень упала на пропитанный старой кровью пол… и в камеру шагнул мертвец. Огромная широкоплечая туша в одной лишь перепрелой, почерневшей от земли рубахе. Мертвяк сделал шаг, другой… и начал медленно поворачиваться. Его глаза – один вытекший полностью, а другой ссохшийся, так что казался горошиной в пустой глазнице – уставились на прячущегося под прикрытием косяка Митю…

                    - Що, нема? – сторож нетерпеливо сунул голову в комнату…

                    Как учили дядя и кузены! Митя резко, без замаха выбросил обмотанный железом кулак вперед…

                    Браслет кандалов врезался сторожу в лоб. Тот почти беззвучно вякнул, широко разевая рот… и начал валиться на пол.

                    Митя даже не ожидал, что успеет так много и сразу: ухватить падающего сторожа за шиворот, выдернуть у него из рук ключи, пнуть, направляя башку сторожа мертвяку в живот… и сигануть через порог, захлопывая за собой створку.

                    Он успел еще всем телом навалиться на дверь, когда с другой стороны в нее врезалась громадная туша, едва не отбросив Митю к противоположной стене. Ключ не вошел, а со скрежетом вбился в замочную скважину, и Митя быстро провернул его в замке.

                    Дверь снова прогнулась от чудовищного удара изнутри – но устояла. Не теряя времени, Митя ринулся вниз по лестнице, прочь из деревянной башни.

На верхнем житье крепости-терема стояла тишина настолько нерушимая, что Митя даже утратил часть своей настороженности. Зашагал через анфиладу бревенчатых комнат широко и быстро… и едва не врезался в застывшую у стены молодуху в простом крестьянском платье, прижимавшую к себе паренька в одной нестиранной рубашонке. Мите сперва показалось, что это снова мертвяки – так неподвижно они стояли, таким застывшим было лицо женщины. Лишь глаза блеснули живо, и уставились прямо на Митю… Решение пришло мгновенно. Он выпучил глаза, напрягся, деревенея мышцами лица… и не останавливаясь, промаршировал мимо женщины на негнущихся ногах, гулко бухая пятками в пол.