Читать книгу - "Моя рыжая проблема - Софья Ролдугина"

Так вдохновенно врать на ходу — особый талант.

Первый привал объявили уже ближе к вечеру, когда мы по самому краю миновали сухую каменистую долину и немного поднялись в горы. Ригуми Шаа вдруг замедлил шаг и указал на высокое дерево, широко распростершее ветви над естественной площадкой:

— Остановимся там.

Листья издали казались почти черными, словно обгорелыми, а ствол — насыщенно красным. Меня от одного вида пробрало холодком, но мастер уверенно направился к этому чудовищному исполину. Скала, изрытая мощными корнями, издали отсвечивала голубоватым и выглядела… рыхловатой, что ли? Потом ветер сменился, и повеяло чем-то сладким и пьяным; так могли бы пахнуть орехи и спелые фрукты, вымоченные в хорошем ликере.

Что за?..

Вся площадка под деревом была сплошь покрыта высохшими лепестками того нежного оттенка, какой принимает летнее небо у самого горизонта. А страшная, словно бы обгоревшая крона изнутри походила на чашу, устланную цветами — темно-синими, бархатистыми, собранными в длинные гроздья. Сладкий, опьяняющий аромат стал сильнее.

Ригуми Шаа поднял руку, и на ладонь ему опустилась мягкой петлей гроздь полураспустившихся цветов.

— Инлао распускается в холодный сезон, — сообщил он так же спокойно, как и всегда, но в мысленном фоне проскользнуло что-то провокационное, предвкушающее. А затем обратился к рыжему: — Тейт-кан, тебе не кажется, что эти цветы похожи на оттенок глаз Трикси-кан? — и повел рукой так, что гроздь оказалась на свету.

Пыльца вспыхнула в солнечных лучах, как слюда.

— Очень похоже, — хмыкнул Тейт и, забрав у мастера цветы, приложил их к своей огневеющей гриве, как венок. — И на мои глаза тоже похоже. Только ты так не делай, ладно, Трикси? Сок жжется.

— Жаль, — откликнулась я зачарованно и отдернула пальцы. Надо же, сама не поняла, когда потянулась… Хотелось прикоснуться, но рисковать я не стала. Вот только ожогов не хватало. — Очень красиво.

— Но ты можешь сделать такие же, — тоном искусителя заметил мастер Ригуми и почти сразу отвернулся к Итасэ, рассуждая вслух, где можно устроить очаг, а где — развесить гамаки.

Второй намек не понадобился.

Я села чуть поодаль, на большом нагретом камне, положила перед собой цветок инлао и попыталась сделать такой же. Работа с Итасэ научила меня по крайней мере двум вещам: терпению и умению работать с деталями. Теперь, когда не нужно было никуда спешить, сам процесс доставлял огромное удовольствие. Честно признаться, я и не надеялась вылепить цветок даже до конца путешествия, не говоря уже о привале, и просто вылепливала из ничто каждый лепесток, каждую сверкающую пылинку — так бережно, как могла, впервые ощущая себя не ученицей, а… творцом?

Потрясающее чувство на самом деле.

Обед не отложился в памяти. Если не ошибаюсь, Лао приготовил похлебку из того самого синего чешуйчатого зверька, которого Кагечи Ро признал безопасным даже для меня. Айка скакала вокруг и лезла под руку, затем стянула увядшую гроздь цветов и удовлетворилась этим. А я наскоро перекусила — одной из последних, не ощущая вкуса еды — и вернулась к своему цветку.

Затем мы снова тронулись в путь.

Вскоре выяснилось, что у магов и частных детективов есть кое-что общее — и те и другие лучше соображают на ходу. То сползая к хвосту колонны, то нагоняя Тейта, я наконец поймала то странное чувство невесомости и правильности и сумела воспроизвести пьянящий аромат. Потом концентрация, конечно, ушла, но память о том, что и как делать, осталась.

Заночевали в долине, под открытым небом. Относительно, разумеется, потому что Итасэ Ран возвел прозрачный купол, полностью отгораживающий нас от внешнего мира. Незадолго перед сном мастер Ригуми подозвал меня к костру и жестом пригласил сесть рядом с собой.

— Ты чему-нибудь научилась сегодня, Трикси-кан? — спросил он ровно, с легким любопытством. А я растерялась, потому что вопрос отчего-то показался мне крайне важным.

— Да… Теперь пытаюсь понять, чему именно.

Ригуми опустил ресницы и коротко вздохнул. Рыжеватые отсветы костра бродили у него по лицу; съехавший шарф скрывал брови; полустертая краска на губах походила на запекшуюся кровь. Странно, что при этом он не выглядел ни пугающим, ни смешным, но отчетливо напоминал другого мастера, Оро-Ича.

«Тейт вроде бы говорил, что именно у него Ригуми Шаа и учился», — пронеслась мысль.

Мастер поднял с земли кривоватую тень, как дядя Эрнан в походе мог бы подобрать сухую ветку, и поворошил угли в костре, а потом задал следующий вопрос:

— Ты никогда не составляла гармоничных прекраснозвучащих строк, наполненных смыслом и опытом?

Я замерла, пытаясь переварить незнакомый образ. Больше всего это походило на «стихи», но совершенно не в том смысле, в каком привыкли употреблять слово у нас. Стихи, заклинание, откровение? Нет, не то…

Впрочем, не важно. Ответ-то все равно один.

— Нет. У меня, мм, нет способностей, — неловко призналась я, склонив голову.

— Жизнь долгая. Никогда не знаешь, что скрывается у тебя внутри, — философски заметил Ригуми, не особенно впечатленный актом самоуничижения. — Но, может быть, рисуешь? Поешь? Длишь гармонию музыки?

— Э-эм… — Я лихорадочно пыталась вспомнить хоть какое-нибудь благородное хобби из своего арсенала. Вирт-игры, чтение детективов и походы с небольшим уровнем экстрима в нужную категорию явно не попадали. — Увлечений, связанных с творчеством, у меня нет.

Никогда раньше не задумывалась о подобном, но сейчас мне почему-то стало за себя стыдно.

— Не важно, — качнул головой Ригуми Шаа, он выглядел задумчивым. Мимо любопытной тенью проскользнул Тейт, потоптался немного на границе светового круга и исчез в темноте. Остальных не было не то что видно, но и слышно, даже непоседу Айку. — Овеществление ничто — почти то же самое. Важно, разумеется, что получится в итоге. Но куда важнее другое. Ты поняла сегодня, что именно?

— Да, — тихо ответила я, машинально обнимая себя.

Эта погруженность в процесс, в созидание… Нечто подобное я ощущала, когда экспериментировала с эмпатическим куполом. Не ради результата, а просто потому что мне было интересно и приятно узнавать границы своих возможностей и создавать новое.

Суть магии в этом?

— Большинство свободных отрицают радость творения, — негромко произнес Ригуми Шаа. — В том и лежит корень разногласий. Спор о судьбе людей побережья — всего лишь предлог. Магия не должна превращаться в инструмент, помогающий заполучить власть или богатство. Магия, сотворенная из гордости, только ради результата, без радости — то, что породило горы вокруг, Трикси-кан, и то, что населило их чудовищами и смертью. Путь тщеславия или жадности — трудный путь, потому что он превращает магию в силу. И это страшно. Ты понимаешь?

— Не совсем, — ответила я неуверенно. — Но, кажется, чувствую.