Читать книгу - "Таня Гроттер и птица титанов - Дмитрий Емец"

Сарданапал переглянулся с Медузией.

– Разве ты ничего не заметил, Тарарах? За нами увязался малютка Клоппик! – сказала доцент Горгонова.

Питекантроп не успокоился:

– При чем тут Клоппик? Глеб – некромаг!

– Правда? – вежливо уточнила Медузия. – А Клоппик просто малютка. Малютка Клоппик.

С той стороны, куда убежал Бейбарсов, донеслись улюлюканье, вопли и – сразу после них серия оглушительных взрывов. Осколки измельченного льда осыпали остров.

– Что это? – крикнула Таня, не слыша своего голоса.

– Полагаю, бомбометное заклинание. Глеб попытался пустить в ход трость, а малютка Клоппик обиделся! – Академик поднялся с земли, отряхивая плащ.

– Такого заклинания не существует!

– Боюсь, что уже существует… И не только оно одно!

Сарданапал ловко вскочил на камень и заглянул за стену шевелящегося от ветра камыша. Из незамерзшего болота с противоположной стороны насыпи вырастали столбы грязи и, складываясь в трехметровых воинов, строем шли разбираться с Бейбарсовым. Некоторые вместо оружия выкорчевывали железнодорожные рельсы.

– О, грязевики! Насколько я понимаю, трость Глеба имеет власть только над костями и плотью. С глиной и рельсами ему будет малость посложнее, – с сочувствием произнес академик.

Тарарах помогал Ваньке, чья сломанная рука висела как плеть.

– Погоди! Это ерунда! Костеростки разберутся! – морщась от боли, Ванька опустился на колени перед разоренным гнездом и осторожно вернул птицу титанов. Птица недовольно оглянулась на него, распушила перья и стала торопливо щипать уцелевшую траву, приводя гнездо в порядок.

– Как вы узнали, что я тоже?.. Только из-за шипов? – спросила Таня у Медузии.

– Отчасти, – кивнула Горгонова. – Помнишь шип, который Ритка бросила на уроке? Я поговорила с ней начистоту. Мне удалось убедить ее, что я ей не враг. Правда, до этого момента мы несколько повздорили, и два этажа Тибидохса нуждаются в ремонте. Ваша Рэйто – так, кажется? – девушка с характером.

– В этом я не сомневаюсь.

– И все же она разобралась, что была пешкой Чумы.

– Какая разница, пешкой или не пешкой? Теперь мы все подохнем! Умрем меньше чем через год! – сказала Таня безнадежно. Она снова жалела, что остановила Глеба. Ну жива птичка, ну уцелело Стекло Миров, а ей-то какая польза?

Медузия с беспокойством смотрела на нее. Таня поняла ее взгляд неправильно.

– Хотите, колечко подарю? Мне оно без надобности! – с вызовом сказала она, толкая ногой перстень Эвмеда.

Тот оскорбленно взбрыкнул искрой, расколовшей сосну надвое. Обе ее части запылали.

– Хорошее было дерево! Росло долго! – печально сказал академик.

– Плевать! Одного не пойму: зачем я это сделала?

– Ты не могла иначе. Потому я и послал тебя к титанам. Потому они и выбрали тебя. Все наши поступки – ступени огромной лестницы, которая ведет нас к самим себе. Все это было в твоем сердце! – торжественно произнес академик, но важность его голоса лишь рассердила Таню.

– Чушь собачья! Я видела убитых людей! В моем сердце только полкило мяса! – сказала она упрямо. – Все шло прекрасно! Наши двойники были побеждены! Мы сломили их!

– Да никого вы не сломили! Никто и не сопротивлялся! – возразил академик.

Таня почувствовала правду и именно оттого, что это была правда, обозлилась.

– Не сопротивлялся?!

– Разве вода сопротивляется воде, а огонь огню? Так и ты изначально была одним целым с той Таней Гроттер, которую я держал в руках младенцем и которую, прости меня за это, мы отдали Герману Дурневу!

– Ну и прекрасно, потому что мы скоро отбросим копыта! У нас не больше года!

Академик поморщился. Он не любил не столько грубые понятия, сколько грубые слова.

– Меди, они все повторяют одно и то же! Как заведенные! Что Ритка, что Таня… Почему они так уверены, что погибнут?

– Потому что погибли все до нас! Все посланцы! У нас нет шансов! – отчаянно крикнула Таня.

Медузия терпеливо вздохнула.

– Это вам сказала Та-Кого-Нет?

– Да!

– Надежный источник сведений! Всегда ему доверяйте.

– Так это ложь или нет? А как же те семь тел?

– Какие еще семь тел? – нахмурилась доцент Горгонова.

– Шурасик прочитал в «Сплетнях и бреднях»: «Семь молодых магов найдены мертвыми на Лысой Горе. Их вывернутые наизнанку тела…» И так далее!

Медузия озабоченно оглянулась на Поклепа.

– Кто у нас тут следит за новостями? Что это за история?

– Вы забыли? – удивился Поклеп. – Помните, группа молодых магов с Лысой Горы связалась со стражами мрака? Возомнили себя злодеями мирового масштаба, но взбесили тартарианцев своей несговорчивостью.

– То есть эти семеро не были… – недоверчиво начала Таня.

– …посланцами Чумы? Разумеется, нет!

– А остальные… В прошлые годы? Их же были сотни! Все прекрасные бойцы! Победители Великой Гонки!

Вытянувшийся ус Сарданапала весело щелкнул ее по носу.

– Да никто не погиб! Все они в человеческом мире, или в Тибидохсе, или на Лысой Горе… Все слились со своими двойниками и прекрасно существуют! Если кто и погиб, то исключительно по собственной инициативе.

– Но почему тогда?..

– Чума-дель-Торт лукава. Она не всегда лжет явно, но никогда не говорит и правды. Именно в этой жуткой смеси лжи и правды – ее сила. Иначе она не причинила бы столько горя!

– Не понимаю! – Таня упрямо села на землю рядом с гнездом. Птица титанов торопливо работала клювом, подгребая под яйцо сухую траву.

– Действительно, ни один двойник не прожил в нашем мире больше года! Но не потому, что их личности были уничтожены или растворены! В этом и состояла ложь, – продолжал академик.

– Так они мертвы или нет? – с нажимом спросила Таня.

– Разумеется, нет! Личности не имеют жестких границ и очертаний. Проходил год – и обе личности составляли целое. Их воспоминания объединялись, а ядро личности изначально было единым.

– То есть они…

– ДА, ЖИВЫ, ЖИВЫ, ЖИВЫ! – махая руками, крикнул академик, и Таня поверила не столько доводам, сколько этому его нетерпению и сердитости.

– А за тебя, Таня, я рад вдвойне! Ты победила Чуму не только в этом мире! Зная о том, кто ты, Чума создала для тебя невыносимые условия. Надеялась либо сломить тебя нравственно, либо вырастить чудовище. Она не могла лишь одного – уничтожить тебя. Ее останавливало пророчество Древнира, которое она отлично знала.

Скребется в сердце древний зверь: