Читать книгу - "Война Цветов - Тэд Уильямс"

— Почему бы нам не уехать домой самостоятельно? Поймаем такси или что-то в этом роде...

— А платить чем, парниша? У тебя, думаю, ни единой бирки — а у тебя, Кумбер?

Я все оставил на столе в ресторане. Цирус может пользоваться кредитом, но я-то не наследник Жонкилей. Придется ждать его, чтобы отвез нас домой. Выпить за его счет я совсем не против.

— Поищу официантку, — сказала Кочерыжка и упорхнула вниз через балюстраду.

Группа молодежи, в чьей одежде викторианский стиль смешивался с панковской готикой, заняла столик в другом углу, и в комнате стало куда менее тихо. Тео, нахмурясь, подвинулся к Кумберу.

— Не знаю, что тебе обо мне известно, но я очень не хотел бы... обращать на себя внимание. На пути в дом Нарцисса нас то и дело пытались убить. Мне вообще не следовало приезжать сюда.

— Мне тоже, — вздохнул феришер. — Таким, как я, здесь не место.

— Я просто слишком плохо у вас ориентируюсь, чтобы играть хоть какую-то роль. Помоги мне, пожалуйста. Вся наша задача — сидеть тихо и не лезть на глаза, пока твой Жонкиль не увезет нас отсюда.

— Ясно. — Кумбер попытался приложить палец к носу в знак тайной солидарности, но промахнулся и ткнул себя в глаз. Кочерыжка привела официантку, которая, окинув взглядом Тео и Кумбера, первым делом направилась к другому столику.

— Ну, как вы тут, мальчики? — спросила Кочерыжка. — Получаете удовольствие?

— Я как раз говорил Кумберу, что мы не должны привлекать внимание.

— Насчет этого не беспокойся, — сказал феришер. — Никто тут на тебя и не взглянет. Если ты не из их класса... тем более принадлежишь к другой расе... они пройдут мимо, хоть ты мертвый валяйся на улице.

Подошла официантка, миловидная фея с вызывающе большими крыльями. Только когда она повернулась, записав их заказ на счет молодого лорда Жонкиля, Тео сообразил, что формой ей служит сильно укороченная монашеская ряса.

— Но Цирус вроде неплохой парень, — заметил он.

— Да, для своей породы он вполне приличен. — Кумбер, оправившись от шока, сделался чопорным и отчужденным. — Но другие на тебя и не помочатся, хоть ты огнем гори.

— Если ты не лежишь при этом на дорогом ковре, — завершила Кочерыжка.

— Выходит, на каком бы языке я ни говорил в своем мире, здесь я все равно говорю на эльфийском?

— На общеэльфийском, — уточнил Кумбер, тщательно выговаривая согласные сквозь грохот музыки. Он уже трижды выпивал за счет Цируса и повеселел, зато дикция у него немного ухудшилась. — Это язык, общий для всех эффильских... эльфийских... рас.

Кочерыжка, сама опрокинувшая пару наперстков, хихикнула. Она теперь сидела не на плече у Тео, а на столике.

— Ага, понял вроде бы. Ну, а если бы я у себя говорил, допустим, по-арабски? Нет, лучше по-китайски. Разве не странно, что вы все, с моей точки зрения, будто из ирландских сказок вышли?

— Интересный вопрос. — Кумбер допил свой стакан. — Видишь ли, Тео, мы видим себя не так, как ты видишь. И тебя мы тоже видим не так, как ты себя видишь. Понятно?

— Я что-то сбился.

— Видишь ли, эльфы потсо... постоянно посещали мир смертных. До недавних пор то есть, пока эффект Клевера не положил этому конец. И смертные тоже бывали у нас. И если одни смертные называют нас так, а другие иначе, то это происходит только из-за их языковых различий. Вы говорите «эльфы», другие «пери», китайцы еще как-нибудь. Но есть и другая разница. Один феришер несколько веков назад написал большой труд об этом. Бастион Клеенка. «Глазами смертных» называется. Смертные, пишет он, видят то, что хотят видеть. Не обижайся. — Кумбер икнул и сказал: — Иззвиняюсь.

Тео слушал внимательно — про это он у Эйемона ничего не читал, — но тут лордик за одним из столиков закурил что-то очень похожее на сигарету в длинном мундштуке, и ему страшно захотелось стрельнуть у него такую же. Но нет, нарываться ни к чему. Тео снова сосредоточился на разговоре.

— Значит, почти все эти эльфы выглядят так... как мне представляется?

— В общем и целом. — Кумбер привлек внимание официантки и заказал всем еще по одной, но Тео дал понять, что больше не будет. Он пил только сладкое вино, однако уже на втором стакане захмелел больше, чем ему бы хотелось. — Если бы ты вырос в других дради... тьфу ты... традициях, ты все видел бы и слышал несколько по-другому.

Но Тео ничего больше не слышал. Блондин с сигаретой, рассмеявшись, откинулся назад, и он увидел сидящую за столиком Поппи Дурман.

— Господи Иисусе.

— А мне совсем и не больно, — весело похвастался Кумбер.

— Я тебе сто раз говорила, Вильмос — не делай этого, — прошипела Кочерыжка.

— Вон там сидит девушка, с которой мы ехали в поезде. — Поппи сейчас была одета совсем по-другому — прежний наряд предназначался, видимо, для встречи с семьей. В платье вроде бы и траурном, но с удивительно глубоким вырезом, загримированная, как на сцене японского театра, она хорошо вписывалась в свою компанию, но Тео узнал ее сразу, и в животе у него что-то затрепыхалось. Раскаяние? Или обыкновенная ревность? Поппи прислонилась головой к молодому лорду с сигаретой.

— Меня это не удивляет, — сказала Кочерыжка. — Местечко как раз для нее.

Тео не успел ответить. Говорившая что-то Поппи тоже его увидела и застыла на полуслове, приоткрыв рот и широко распахнув глаза. Это длилось секунду — потом она отвела взгляд, договорила, принудила себя засмеяться. Разговор продолжили другие, и лишь тогда она взглянула на Тео снова. На этот раз у нее в глазах словно дверца захлопнулась: она смотрела так, будто видит его впервые и никогда больше видеть не желает. Через некоторое время она шепнула что-то блондину с сигаретой и вышла, покачивая жесткой широкой юбкой.

— Я на минуту, — сказал Тео Кочерыжке. — Сейчас вернусь.

— Вильмос, не смей... — начала она, но он уже встал и направился к двери.

На лестнице Поппи не было. Он спустился вниз, где ревела музыка, и стал проталкиваться через пульсирующую толпу танцующих. В темных нишах вдоль стены целовались, обжимались, нюхали что-то из кристаллических трубочек и занимались еще чем-то — он не совсем понимал чем, но догадывался.

Поппи он нашел у бара — она ждала своего заказа.

— Здравствуйте, — сказал он, не придумав ничего лучшего.

— Мы знакомы?

На миг он подумал, что обознался из-за макияжа, но потом вспомнил, как сердито и обиженно смотрела она на него через верхнюю комнату.

— Да, Поппи, знакомы. Мы вместе ехали в поезде.

— Не думаю. Я никогда не разговариваю в поездах с кем попало, так что вы, должно быть, ошиблись. — В глаза ему она не смотрела.

— Послушайте, мне жаль, что все так получилось. Я не хотел уходить, меня обстоятельства вынудили.

Глядя на бармена, смешивавшего для нее коктейль, она сказала: