Читать книгу - "Code. Носители - Джон Маррс"

Столбик термометра на самом верху спасательной вышки показывал тридцать два градуса апрельской духоты.

Густо смазав лицо и руки мощным солнцезащитным кремом, Флик подставила тело под ласку морского ветерка. Штыри у кромки волн отстояли друг от друга на полметра – ровно столько суши за два года захватило море. Из-за глобального перегрева множество городов неумолимо уходили под воду, и Олдборо – не исключение. Флик гадала, много ли останется от любимого города через полвека.

С каждым новым днем одинокой жизни – а тянулась она уже три с половиной года – ее все чаще посещали мысли о будущем, и как оно сложилось бы при другом развитии событий. Если бы Флик полноправно стала матерью.

Освежившись, она убрала бутылку воды в рюкзак рядом с солнцезащитным кремом и приблизила изображение в смарт-очках к двум людям вдалеке, весело мочившим ноги на мелководье вместе с радостно прыгающим черным лабрадором. Всякий раз при виде того, как Элайджа играет с их сыном Лео, у Флик трепетало сердце. Умели они будить друг в друге ребячливость.

Лео был отмечен печатью чуда. Спазм в боку и спине, скрутивший Флик в ночь самоубийства Эмилии и спасения Элайджи, без последствий не обошелся. Припарковавшись у первого же супермаркета за городской чертой, она забилась в туалет для инвалидов, истекая кровью и с минуты на минуту с ужасом ожидая выкидыша… но, к ее удивлению, все обошлось. Купив прокладки и самый дешевый телефон, Флик «погуглила» симптомы. Кровотечение, скорее всего, шло при закрытой шейке матки – опасность выкидыша сохранялась, но худшего не произошло. А когда утром малыш толкнулся, Флик целый час обливалась слезами.

Стоило Элайдже обнять сына, по груди всякий раз растекалось тепло. Даже со стороны было видно, как они любят друг друга – до такой степени, что материнское сердце кололо завистью. Отец был единственным родителем в жизни малютки Лео. Спустя пару дней после родов под вымышленным именем в чеширской больнице Флик скрылась из родильного отделения, в слезах поцеловав сына на прощание и приколов к ползункам записку с именем, адресом и телефоном отца.

Бросить того, в ком души не чаешь, оказалось до того горько, что сердце разлетелось на миллион осколков. Но как иначе? Пусть малыш растет в спокойствии и безопасности – ведь этого Флик дать не в силах.

На память о нем осталась одна только голубая пижамка с белыми бархатными звездочками на груди. В ней сын провел первую ночь жизни. Через пару недель, когда от тоски не могла ни есть, ни шагу ступить, Флик была готова поклясться, что чувствует запах Лео на руках, которыми его держала, и губах, которыми целовала. Временами он словно опять был в животе – пинался, шевелился, наполнял маму счастьем. Лишившись сына, Флик лишилась и души.

Вообще, со дня самоубийства Эмилии жизнь стала не очень богатой на события. Спустя семь месяцев массовой охоты на Флик ни с того ни с сего всплыла новость, что ее якобы убили при попытке захвата. Зачем, почему – она так и не поняла. Казалось бы, облава закончена, и трястись, что на улице в тебе узнают террористку, не нужно, – и все же Флик большей частью колесила по стране, оседая в одном месте не дольше чем на пару-тройку месяцев. Признаков слежки не было, но все равно никак не получалось отделаться от остаточной паранойи. Знакомых Флик еще заводила; друзей – ни за что. Таких близких, как Грейс, и подавно. Жизнь в качестве последнего оставшегося нейроносителя предписывала вынужденное затворничество.

Раз за разом Флик заходила на «ReadWell» в призрачной надежде увидеть комментарий с дальнейшими приказами от кого-нибудь посвященного… Или, может, носителей набрали по третьему кругу, и у них тот же канал связи…

Увы, всякий раз там было пусто. И жила бы Флик дальше в неведении, если б не прошлая ночь.

Стоило включить новостной канал на телевизоре в номере мотеля, как внимание моментально привлекла бегущая строка: