Читать книгу - "Элегия Мёртвых - Дарья Кадышева"

Топор с хрустом вышел из стопы, чтобы прицельно опуститься туда вновь – и на этот раз отхватил сехлину пальцы. Вопль застрял в его груди, когда Конор запихнул ему кулак в пасть. В другое время он бы наслаждался происходящим, аж до дрожи в коленках, но сейчас едва ли чувствовал себя лучше вампира. Дёсны горели огнём, а мозг перемалывался в жерновах давящей непрерывной боли. С такими сопутствующими удовольствие толком не получишь, хотя ему всё равно нравилось наблюдать за корчившимся в муках скюром.

Он вытащил руку из его рта и поморщился, когда пленнику удалось прокусить перчатку нижними зубами, задев кожу.

Сехлин задёргался на стуле, глухо изрыгивая ругательства.

– У меня нет ни времени, ни желания возиться с тобой, дятел, – произнёс Конор. – Это никогда не закончится, в твоём теле столько замечательных отростков, которые можно отрубить или поломать... Мы тут с тобой зависнем до вечера. А там я посплю и продолжу вновь.

Он встряхнул ладонью, затем поднёс её к глазам, чтобы оценить ущерб от укуса.

– Ты не сдохнешь от кровопотери, ты ведь сехлин, – добавил он, вернувшись взглядом к пленнику. – Но боль всё же чувствуешь. Ты наверняка уже догадался, что у меня за сталь.

– Ты Коноф... – выкашлял вампир. – Это... топоф Тофмонда... Зачафофан...

– Любимая игрушка прадеда, – Конор крутанул оружие в руке. – Изготовленная специально для того, чтобы вам, кровососам, было как можно больнее помирать.

Лезвие опустилось на здоровую ногу пленника, обжигая холодом и магией рунической вязи, и он затрясся.

– После этого ходить ты уже не сможешь, – предупредил Конор и замахнулся.

– Фтой! Я скажу, фсё скажу!

Конор не опустил руки, выжидая, когда сехлинская тварь отхаркает кровь и слизь на свой дорогой дублет, а затем начнёт говорить.

– Мину... Он... С чафодеем ходит...

– С Лэлехом, что ли?

– Её Импефатофское Феличие приказала, – прошепелявил сехлин, напрягая разодранную ранее ножом глотку. – Они посещают Дома Пофледнего Чафа...

– Это как-то связано с тем, что в городе начали пропадать трэллы?

– Чафодей приказал приводить туда самых здофофых и кфепких...

– Дома Последнего Часа, значит... – задумчиво протянул Конор, опуская топор.

Места, куда свозили умирающих, чтобы добить их там окончательно, и уже мёртвых, где их разделывали и отдавали упырям. Он никогда не слышал о том, чтобы в Домах появлялись живые. И здоровые, если верить вампиру.

«Что задумал этот остроухий уродец?»

Конор приблизился к сехлину и заботливо убрал с разбитой морды окровавленную паклю.

– Ты его туда сопровождал хоть раз? И в какие именно Дома?

– Чаще фсего возле Востофных ворот.

Не так далеко отсюда, хотя радоваться бессмысленно. Конору придётся побегать по всем Домам, чтоб уж наверняка сесть выродку на хвост. А то и поймать его наконец.

Он скривился от резанувшей раскалённым гвоздём по мозгу боли и поглядел на набухающее месиво лица сехлина, раздумывая, не пощадить ли его. Взяв след снова, Конор мог бы его отпустить, но не сразу, а как настанет пора покинуть Ноэстис. С покалеченной ногой и оторванными пальцами на преобладающей руке ему больше не быть солдатом.

Конор поднялся с корточек, стряхивая с топора кровь и размышляя, чем бы унять головную боль. К ночи он должен быть собранным и свежим настолько, насколько это вообще возможно.

– Импефия победит! – гаркнул вдруг сехлин. – Они найдут тепфя... Но, фудя по фсему, ты умфёшь раньфе...

Конор издал тихий разочарованный стон и ударил топором ему в лицо, войдя в беззубую местами челюсть. Тело сехлина затанцевало на стуле, но скоро угомонилось. Конор оглядел комнату. Крови от него изошло столько, что она, должно быть, просочилась через гнилые доски и затопила подвал.

Оставив топор в голове вампира, Конор рухнул на старый матрас, на котором спал. Его бросало то в жар, то в холод, выкручивало изнутри. Позывы к рвоте накинулись на его опять, и он скрючился, прикидывая, успеет ли доползти до ведра, или его стошнит прямо в лужу сехлинской крови. Через минуту приступ прошёл сам по себе, и Конор перевёл дух.

Он вспомнил, когда испытывал подобное. В детстве, когда подцепил какую-то заразу в голодный для всего Леттхейма год. И позже, когда проходил через обращение в логове Лэлеха. Боль и жар... Такие уничижительные, странные, мерзкие ощущения, приправленные беспомощностью и слабостью, которые пожирали его некстати. Как он пойдёт за Мину, как он будет сражаться, если устоять на ногах не может?

Да, это походило на обычную лихорадку. Однако острая резь в дёснах навела Конора на мысль о том, что же было причиной всему его состоянию.

Кровь маленькой гадюки, что же ещё. Он выхлебал её столько, что три дня после не мог прогнать ни похмельный туман, ни её вкус с языка, ни жуткий стояк. Она изменяла его, плавно подводила к какой-то новой ступени, и он не понимал, что будет дальше, кем он станет. А может и вконец загнётся.

Лишь бы не обратиться в человека. Чужое сердце не позволит, оно не будет биться в живой груди, но кто знает, на что ещё было способно его тело и её древняя кровь.

Он повалился набок как набитый камнями мешок. Глаза тут же закрылись. Перед тем, как уйти сознанием в пустоту, он подумал о Мину – о том, сумеет ли добраться до него прежде, чем его накроет финальная стадия. Ведь тот был началом, его первой зацепкой, через которую он выйдет на других. На распорядителя. А там и до императрицы рукой подать.

***

Стих шум ветра. Замолчали и лесные звери. Лишь гомон разговоров да треск костров не давал окрестностями онеметь под куполом чар. На Лысой горе были свои законы, и природа им подчинялась.

Они взошли на покатую вершину к ночи, когда небосвод озарился зелёными и неприветливыми звёздами. Перед их скромной процессией расступались и другие гости этого места, обросшего легендами и слухами. Их тяжёлые взгляды мазали по лицам, длинные пальцы тянулись, чтобы пощупать чужаков. От влажных и холодных прикосновений бросало в дрожь. Кассандра шла, не поднимая головы и взяв за руку Иветту, чьи пальчики со страху впивались в её ладонь почти до крови. Заклинание, уре́завшее им доступ к Первоначалу, ослабло, и чародейка поняла, что они смогут отбиться простейшими приёмами, если станет совсем худо.

Хотя...

Смогут ли? Против такой-то толпы.

Одно только движение ловких пальцев Кали – и от них останутся вонючие кучки пепла. До худого лучше не доводить.

Их вывели на самый верх холма, и тогда Кассандра наконец в полной мере ощутила, где находилась. В древнем и истом святилище ведьм, необузданная и страшная сила которого валила с ног неподготовленных. На чародейку даже нахлынуло облегчение, когда ведьмы усадили их на колени. Стоять не придётся. Не хватало ещё припасть к земле на виду у всех этих теней, заполнявших холм чёрным морем.