Читать книгу - "Ведьма - Симона Вилар"

К посаднику на помощь подскочили его люди, рубили со всей мощью, срезали острые пластины чешуи, кое-кому удавалось и до крови рассечь, даже мясо у Смока кое-где взбугрилось, выступила темная жижа крови. Но Смок ударами хвоста вновь и вновь разбрасывал их и, склонив рогатую башку, глядел сверху вниз, как бьется, кричит и бестолково машет рукой с мечом его давний враг. Змей смотрел на него и, словно наслаждаясь моментом торжества, не спешил сдавить окончательно, понимая, что тому уже никуда не деться.

Свенельд тоже это понимал, он выл сквозь сцепленные зубы, голова его падала, он слабел. Видел, как змей вскинул голову, затряс рогами, потом приблизил огромную голову, раскрыл жуткую пасть с узкими острыми зубами… И вдруг застыл.

То, что произошло в этот момент, было неожиданным. В пылу жестокой битвы никто не заметил, ни когда перестал идти снег и прекратил выть ветер, ни когда посветлело небо. Тучи разошлись, сверкнул луч солнца, будто ярким перстом ворвавшись на землю, упал прямо на Смока, ослепив его. И змей замер, ничего не видя, застыл почти подле самого своего врага.

Свенельду хватило этого мгновения. Собрав силы, страшно зарычав, он резко и быстро ударил Смока в оставшийся глаз, вгоняя меч по самую рукоять в брызнувшее огромное око.

Смок сразу же откинулся, рывком головы вырвав рукоять меча из руки варяга. Взвил голову, мотая ею из стороны в сторону, забил по болотной жиже хвостом. Вновь его страшная пасть была открыта, вновь из нее несся беззвучный, повергающий в ужас звук. А потом Смок резко завалился, упал затылком на землю, так что взволновалось болото, врезался в кочки рогами, по телу его прошла мелкая судорожная дрожь.

Свенельд почувствовал, что сжимавшие его кольца длинного тела твари ослабели, что он может вздохнуть, даже пошевелиться. Чешуйчатое тело змея стало меняться, пошло крупинками, превращаясь в сырую землю.

Когда через несколько мгновений оглушенные предсмертным писком Смока люди стали приходить в себя и озираться, они обнаружили Свенельда бессильно лежащим на куче рыхлой грязи, полузакопанным в ней. Коста первый подскочил к посаднику, стал откапывать, велев и другим вытаскивать старшого, пока болотная твердь не засосала его. Воины орудовала секирами и мечами, рыхля землю, отгребали ее руками, пока наконец не вытащили почти бесчувственного варяга наверх. Он упал на бок, скатился по куче рыхлой земли, стеная. Увидел лица склонившихся над ним соратников — грязные, окровавленные, измазанные зеленой слизью нелюдей, черными брызгами крови Смока. Но такие родные… И улыбнулся им.

Свенельд пришел в себя, когда его поили из фляги водой, поперхнулся, закашлялся. Над ним сидели Коста и еще один из уцелевших волхвов. Тот читал заговор, бренчал амулетами. Стоявший рядом Ярец сказал, что надо бы поискать источники чародейской воды. Ярец был без шлема, его русые волосы от пота и грязи стояли торчком, щека, там где в нее попала пластина чешуи Смока, была разрезана от скулы до подбородка, так что в порезе виднелись обнажившиеся зубы.

— Ты как, старшой? — спросил Ярец. И опять обратился к волхвам: — Говорю же, воду живую надо поискать.

— Вода Свенельду уже не поможет, — ответил Коста. — Он уже пользовался ею сегодня, вторично в один день она не действует. А вот тебе, Ярец, живая и мертвая вода пригодятся, а то гляди, как тебя…

— Я то что, — отмахнулся воин, — меня моя Светланка и таким любить будет. Она у меня славная.

Рядом засмеялись. Свенельд тоже хохотнул было, но тут же поморщился от боли.

— Тише, тише, посадник, у тебя половина ребер сломана. Лежи тихонечко.

— Ребра — пустяк Хорошо, что ничего серьезного не задето. Коста поглядел на него с удивлением, потом его молодое, но уже покрытое морщинами лицо скривилось в улыбке.

— Да уж, будь спокоен. Доставим тебя пред светлые очи княгини, как новенького.

Не будь Свенельд так слаб, он покраснел бы. Но сейчас лишь спросил, кто из дружины уцелел. Особенно обрадовался, узнав, что ярл Торбьорн не погиб. Оглушенный, тот отлежался у края заводи, а потом выбрался и пришел к своим. Теперь он сидел рядом и все сокрушался, что секиру свою любимую потерял, а под этими навалами земли ее вряд ли найдешь.

— Эх, клянусь светлым Асгардом, жаль, что не довелось мне видеть, как ты змеюку эту погубил, Свенельд, сын Бентейна Волчьего Когтя. Но все одно, люди о тебе теперь не иначе как сагу сложат. Свенельд — победитель дракона! Это звучит почти как сага о Сигурде Неуязвимом[86]!

— Не сложат, — сиплым голосом отозвался посадник. — Ты не так давно прибыл на службу в Гардар[87], Торбьорн, я же тут родился и знаю, что здесь о подвигах так долго не помнят, как в Норэйг[88], где о героях передают весть из поколения в поколение. Здесь же скорее всего все переврут, превратят в сказку, которую, как ни странно, назовут былью и переиначат совсем. Зато, если я древлянскую землю удержу под рукой Киева, это меня прославит.

— Да уж, теперь-то наверняка удержишь, — согласно кивнул ярл. — Кто же посмеет не подчиниться нашей силе, когда мы даже нечисть древлянскую смогли одолеть!

К ним подошел еще один волхв, сообщивший, что чародейских источников на болоте не осталось. Оно и понятно, если учесть, как сильно за время битвы с нечистью было взбаламучено и истоптано веками находившееся в неподвижности неприкасаемое болото, хранившее чародейские источники. Но все же это была неприятная весть для Свенельда, видевшего, в каком состоянии находятся его люди, как они нуждаются в лечении и восстановлении сил. И опять выходило, что он зря обещался отыскать чародейские источники. Утешили лишь слова Косты о том, что после их победы над нежитью Нечистого Болота, наводившего ужас на всю округу, древляне сами окажут им помощь. Может, и так… И все же Свенельду хотелось убедиться в том, что живая и мертвая вода исчезла, потому велел приподнять и усадить себя, стал озираться по сторонам. Светящихся источников и впрямь не было заметно, однако вскоре Свенельд перестал искать их глазами. Просто смотрел по сторонам на то как сияющее солнышко прогнало ненастье, растопило снег, и теперь остались только беловатые снежные островки среди бурых кочек болота и светившихся серебряным отблеском заводей. Это выглядело даже красиво. А может, Свенельд был очарован окружающим потому, что жив остался, потому, что чувствовал, какое это наслаждение просто дышать и видеть.

Неожиданно он словно вспомнил о чем-то и попытался привстать, подавляя стон.

— О великий Перун! А как же ведьма? Кому-нибудь удалось расправиться с проклятой чародейкой?

Его люди, казалось, тоже только сейчас вспомнили о ней, стали озираться по сторонам. Стоюн и еще трое кметей даже взялись за мечи, собираясь идти искать ее, но их остановил Торбьорн.