Читать книгу - "Удар Ворона - Патриция Бриггз"

Сэра нахмурилась, но в прикосновении Ученого не было ничего магического, во всяком случае, она не почувствовала. Почему он считает, что Хенна должна помнить эти события?

Хенна отпрянула от его руки и вскочила.

– Спасибо, – сказала она равнодушно. – Пойду пройдусь. Ученый смотрел ей вслед и продолжал смотреть, пока не прозвучал звук закрывающейся внешней двери.

– Ты не просто иллюзия, – сказала Сэра.

Ученый посмотрел на нее, теперь на его лице улыбки совсем не было.

– Той ночью родился ребенок. Девочка. Гнев, какого не может быть у младенца, гнев убитого бога звучал в ее криках, и от этих криков дрожали стены. Девочку отнесли в храм Жаворонка, и там сама Жаворонок усыпила младенца, пока будет решено, что делать с девочкой.

Сэра села, забыв о своем намерении пойти за Хенной.

– Защитник, – сказала она. Ученый покачал головой.

– Ты почти поняла. Мы думали, что боги бессмертны. Они не могут умереть. Но Онтил доказал, что мы ошибались. Бессмертны только Ткач и Сталкер. Но та часть, которая делала Орла богом, пережила Его смерть, хотя осталась искалеченной и искаженной, тронутой гневом умирающего бога.

– Выжила в ребенке.

– Прошли годы. – Ученый теперь смотрел на Сэру так же внимательно, как раньше на Хенну. – За эти годы колдунам стало ясно, что бог разрушения пробуждается. Не только в Колоссе, но и по всему миру горы падали на землю, а океаны разливались далеко за свои пределы.

Хиннум, величайший колдун города, отправился за помощью к Ворону, как делал это всю жизнь.

– Ему было четыреста лет, – сказала Сэра. Глаза иллюзии вспыхнули от гнева.

– Четыреста пятьдесят. Я… Он склонился пред Ее статуей в Ее храме и молил о помощи. – Сэра поняла, что не только гнев изменил выражение глаз Ученого: по его щеке поползла слеза. – Она любила прогуливаться с ним по садам храма, потому что Хиннум был Ее любимцем. Они спорили и смеялись как дети, а когда умерла его третья, любимая жена, Она всю ночь не отпускала его от себя, пока он плакал.

– Она любила его, – прошептала Сэра.

– Как сына, – сказал он. – Ее любовью и супругом был Орел.

Сэра глубоко вздохнула, захваченная рассказом.

– И тот колдун использовал дары, которые Она дала ему, чтобы убить Его.

Ученый кивнул.

– Она винила себя и Она винила нас. – Он на мгновение закрыл глаза. – Она была так разгневана… Пока Хиннум молился, он услышал, как заходят другие, но пока не заговорила Сова, он не понимал, кто пришел в храм. Он впервые увидел других богов.

Он сел рядом с Сэрой и взял ее руки в свои.

– Сова была… как твой супруг. И хотя я был испуган, я не мог не ответить на Ее улыбку. Она подняла меня на ноги, и я увидел других.

Он замолчал, и Сэра решила не говорить, что он вторично отождествил себя с Хиннумом. Она подождет, пока он не расскажет все. Хиннум должен знать, как спасти ее мужа и убить Черного. И каким-то образом эта иллюзия была Хиннумом.

– Охотник был невысок, – говорил Ученый, – и много не говорил, но когда Он находился в помещении, я всегда чувствовал Его присутствие, даже в присутствии других богов. Баклан выглядел точно как статуя в Его храме. Они все так выглядели, но у Баклана улыбка была более естественна. Он не улыбался, но я видел, что для Него это наиболее привычное и удобное выражение. Жаворонок мне не понравилась. Не знаю почему. Может, потому, что Она держала на руках ребенка – того самого ребенка, в которого перешли гнев и сила бога войны, – как будто это камень или скала, а не ребенок, страдающий из-за грехов других.

Ученый высвободил руки и закрыл ими лицо. А когда заговорил снова, продолжал рассказ более бесстрастно.

– Когда пришла Ворон, Жаворонок показала Ей спящего ребенка и сказала: «Я не сильнее, чем был твой супруг, Ворон. Через месяц я не смогу удерживать его гнев спящим в этом ребенке. И тогда его гнев уничтожит мир, и ничто не сможет его остановить». «Дело не в ребенке и даже не в Орле, – сказал Баклан. – Дело в Ткаче и Сталкере. Смерть Орла ослабила сдерживающие их путы. Мы должны восстановить равновесие». – Ученый посмотрел себе на колени. – И тогда заговорил Ткач. Не знаю, что Он сказал, потому что, услышав Его голос, я потерял сознание. А когда пришел в себя, в храме была только Ворон, Она сидела рядом со мной и гладила мои волосы.

На лице Ученого снова показались слезы, но он словно не заметил этого.

– Ворон сказала мне: «Мы все время даем людям части своей божественной сущности; вы называете их дарами: младенец, только еще учащийся ходить, уже умеет совершенно точно брать ноты; воин, у которого реакция быстрее, чем у других; повитуха, пациентки которой никогда не умирают от родильной горячки…»

Ученый замолчал: голос его стал таким хриплым, что он не мог продолжать.

– Она убила остальных богов, – сказала Сэра, потрясенная неожиданным осознанием случившегося. – Эллеванал сказал, что Странники убили своих богов и съели их – он был прав.

– Да, мы убили их, Ворон и я, – согласился Ученый. – Они решили умереть, потому что это был единственный способ спасти Все Существующее. Они принесли себя в жертву, и их души освободились и улетели, оставив только силу. Ворон показала мне, как делить эту силу и привязывать к ордену, чтобы, когда умирал один носитель, сила находила другого.

– Но сила Орла была искажена, – прошептала Сэра. – Он не приносил добровольно себя в жертву и не отдавал силу. – «О мой бедный Джес», – подумала она. – Эмпаты. Вы дали эмпатам гнев и силу призрака бога войны.

Когда Хенна выбежала из библиотеки, она не понимала, что ее расстроило; чувствовала только, что не может вынести голос Ученого. Поток гнева и боли был очень силен, но она не знала, откуда он исходит.

Она шла быстро, без всякой цели, лишь бы утомить тело и получить возможность подумать. Успокоиться. Ворон не имеет права волноваться. Когда он теряет над собой контроль, происходят катастрофы.

Она прошла по тропинке за зарослями роз, нашла небольшой фонтан и села на каменную скамью перед ним. Розы широко раскрылись навстречу солнцу, но совершенно не пахли.

Потребовалось немало времени, но постепенно ощущение мира стало проникать в нее, и она вернулась в прежнее состояние. Опустила руку в воду фонтана и извлекла ее сухой. Между ее рукой и поверхностью холодной воды, где когда-то жили мелкие рыбки, был временной барьер. Она не могла коснуться воды, потому что в ее времени вода не существовала.

Она помнила, как действует это заклинание. И могла бы снять его, если бы захотела. Но не помнила, где ему научилась: еще вчера она его не знала.

Она не слышала, как он подошел. Ничто не предупредило ее, когда рука его охватила ее запястье и он поставил ее на ноги.