Читать книгу - "Танцор января - Майкл Фрэнсис Флинн"

— Нужно нямного привыкнуть, — извиняющимся тоном сказала она, имея в виду проносящиеся вокруг звезды, а не руку. Только Хью хотел было что-то сказать, как перед ними вдруг расцвела звезда.

То, что раньше было красной точкой, превратилось в яростно взрывающуюся звезду. Мгновение она казалась ярче, чем все остальные звезды, вместе взятые. Вокруг нее светился межзвездный газ, уносимый ударной волной.

А затем они пронзили слой расширяющихся газов, и там, где раньше была звезда, уже не оставалось ничего, кроме углеродно-кислородного белого карлика. Хью выдохнул:

— Ничего себе прогулка!

Существует уловка, отлично известная всем, кто ее практикует при вторжении в «личное пространство» другого человека — словно контрабандист, стремящийся укрыться в уютной бухте. Гончая стояла очень близко к Хью, при этом не касаясь его, и говорила:

— Эта сверхновая находится за Йеньйенем, в туманности Ревущей Реки. Она возникла пять лет назад в небесах Гановера, и с тех пор интеллект отслеживает ее, но на Павлине ее ня увидят еще много веков. Если посмотришь на фон в «гипербыстрой эволюции», то увидишь, как спиральные галактики старятся и образовывают сейфертовские пары, а сейферты исторгают сопряженные квазары. Их внутренняя структура и внешний вид очень красивы. Там, — она снова показала, чуть прильнув к нему, — Андромеда, наша родная галактика. На дальней стороне, как говорят легенды, ее близнец — Млечный Путь. Андромеда породила нас как квазары, в бытность свою частью сейферта… а вот Дева, наша бабушка. Небо — это наше семейное древо.

Гончая отошла, но Хью успел провести ладонью по ее руке, и бан Бриджит притворилась, будто не заметила этого.

Одним из важных элементов искусства ведения разговора является умение задавать собеседнику вопросы о нем самом. Зачастую эта тема оказывается для него излюбленной или, по крайней мере, той, о которой он, как правило, хорошо осведомлен, — поэтому его нередко получается увлечь и заставить расслабиться. За игрой в шаХматы Хью поведал бан Бриджит о своем ужасном детстве на Венешанхае, и она, слушая его, едва не расплакалась.

— Они охотились на тебя? — недоверчиво спрашивала она. — Владельцы магазинов охотились на тебя? Словно на зверя?

— Поодиночке — никогда, — промолвил он сквозь улыбку, и бан Бриджит она показалась натянутой или по крайней мере болезненной. — Пойми, мы крушили и грабили магазины. Не сказал бы, что у них не было причин ненавидеть нас.

— Но все же…

— А еще это сделало нас ловкими и хитрыми, что неплохо послужило мне потом в Долине Ардоу. Я привык к тому, что меня преследуют. Но иногда… — Хью сделал паузу и повертел в руке фигурку своей гончей, передвинул ее, затем передумал и вернул обратно на клетку. — Иногда я задаюсь вопросом, на сколько бы меня еще хватило. Не в Долине; в Новом Шанхае. Взрослых вермбино я не встречал.

— Ня стоит себя так называть. Погляди, чего ты добился. Сертифицированный планетарный управитель. Руководишь целыми правительственными министерствами, и, судя по тому, что я слышала, делаешь это хорошо.

Он слегка улыбнулся.

— А еще я руководил партизанской войной. Не забывай об этом. Часть меня понимает, чего я достиг. Но есть еще другая частичка мозга — где-то глубоко в мозжечке, — которая до сих пор считает, что те владельцы магазинов были правы. То, что слышал в детстве из года в год, забыть не так просто. А чем была моя партизанская война, как не очередным, лишь более масштабным актом вандализма? Вот почему я не подхожу для… — Но на этом Хью остановился, и для чего он не подходил — так и осталось загадкой. Вместо этого, он снова улыбнулся. — А ты? Я назвал мое основное имя. — Он исхитрился сидя поклониться ей. — Рингбао делла Коста. Как ты стала бан Бриджит? Ты с детства хотела уйти к псам?

— Ты будешь делать ход или нят?

Хью удивленно опустил глаза и понял, что уже какое-то время бесцельно крутит в руках царственную гончую. Он поставил ее на клетку и передвинул советника по белой диагонали.

— Извини, — сказал он. — Нужно сосредоточиться на игре.

— Она отвлекает от… — Она закусила губу и подняла взгляд.

— От чего?

— От вхождения на няисследованную территорию.

— Грейстрок знает, что делает. А Фудир — лицензированный картограф.

— Да… — Бан Бриджит передвинула миньона, блокировав советника Хью. — Ну что ж… Ладно. Мое основное имя — Франсин Томпсон. Это ня секрет. Я ня хотела быть Гончей. О, в детстве я читала все эти истории. Об Эфраме Стиле, Мудди Ду и прочих. Но я ня хотела быть в их числе. Я просто хотела быть обычной Франсин Томпсон. Видишь ли, я родилась на Ди Больде, а на этой планете самая главная задача — быть как все. По крайней мере, в Цитадели Пашлика, где мы жили. Я слышала только об общинной солидарности и о том, что «пальцы работают сообща, дабы создать кулак». Что-то вроде этого. Поэтому я готовилась к предназначенной мне карьере и закаляла для нее характер. Я должна была стать фельдшером на Кентлволдских холмах. Хорошая работа, достойная. Поселки на холмах разбросаны далеко друг от друга, и туда нячасто наведываются доктора. Но…

Она заметила, что Хью, будто тайком, передвинул крепость на крайнюю левую клетку. Однако она ожидала такого хода и мгновенно сделала рокировку, защитив своего императора. Хью нахмурился, не сводя глаз с доски.

— Но как бы я ня трудилась над воспитанием характера, — продолжала Гончая, — лечение больных ня приносило мне радости, или, что даже важнее, я ня считала, что смогу выполнять эту работу хорошо. Я думала, что со мной что-то ня так, что мне ня хватает гибкости, чтобы вылепить из себя тот тип человека, который был нужен обществу.

— И что, — спросил Хью, — тебе больше всего нравилось слушать в те дни?

Бан Бриджит закрыла глаза и снова стала юной Франсин Томпсон, сидящей перед телевизором в блоке общинного центра. В «Ковчеге Алпикора» кто-то устроил ужасный поджог. Погибли двести человек.

— Когда детективы поймали ублюдка, который сделал это, обрадовались все, но я была… в экстазе, думаю, это подходящее слово. После этого всякий раз, когда я включала новостной экран или выбирала очередную книжку в библиотеке центра, там говорилось о полиции или, что чаще, о каком-нибудь Гончем. Казалось, сама идея того, чтобы стать Гончей, преследовала и выслеживала меня.

— Не все полицаи достойны подобного восхищения, — заметил Хью. — Народная полиция на Меграноме не стала бы выяснять, действительно ли пойманный совершил поджог. А если бы я попал в руки копов с Нового Шанхая, то меня бы здесь не было.

Словно чтобы сделать свои слова более убедительными, Хью поставил своего советника на место одного из миньонов бан Бриджит и смахнул фигуру с доски.

— Вопрос стоит поставить по-другому: о чем я больше всего нянавидела слушать? Дело было ня в самом поджоге. Это была просто трагедия. Общежитие отстроили, назвали его «Юдолью скорби», заселили туда новые семьи, и жизнь продолжила идти своим чередом. Нят, больше всего я нянавидела читать о нявиновных, которых осудили нясправедливо.